Скандал вокруг ПНИ № 10 в Петербурге разгорелся после заявления руководителя Центра паллиативной помощи Анны Федермессер. Она сообщила, что за короткий промежуток времени в учреждении умерли семь подопечных интерната. Они находились в крайней степени истощения. Следственный комитет обратил внимание на проблему и возбудил уголовное дело о причинении смерти по неосторожности. Исполнительный директор Санкт-Петербургской благотворительной организации «Перспективы» Екатерина Таранченко рассказала «ФедералПресс» о том, что происходит за высоким забором психоневрологического интерната.
Расскажите, пожалуйста, как устроена работа вашей организации.
— Мы сначала помогаем воспитанникам детского дома, а когда они вырастают и переходят во взрослый психоневрологический интернат, то пытаемся договориться с учреждением о том, что будем уже там продолжать оказывать помощь своим подопечным. Ребят, которые находятся в ПНИ № 10, я хорошо знаю еще со времен, когда была волонтером в детском доме в Павловске.
Почему подопечные интернатов находятся в таком состоянии? У них плохое питание?
— Проблема шире и глубже, чем качество питания. Когда человек еще находится в детском доме, он окружен большим количеством внимания. Например, на пять детей – одна санитарка, один воспитатель, а также каждый день приходят учителя из школы и наши волонтеры. Дети окружены вниманием, их вытаскивают из кровати, сажают, гуляют с ними. Когда же они достигают совершеннолетия и переезжают в ПНИ, то условия их жизни меняются. Так, на 25 человек с тяжелыми формами инвалидности в учреждении предусмотрены только две санитарки. Сотрудники ПНИ успевают только поменять памперс и покормить. Речь не идет о том, чтобы высаживать всех, помогать тем, кто нуждается в профилактике пролежней. Этого всего не происходит.
Подопечные начинают испытывать большой эмоциональный дефицит, потому что становятся объектом скудного ухода. Они теряют свое близкое окружение, оказываются одни в кровати, лежат в одной позе и смотрят в потолок. Это очень сильно влияет на эмоциональное состояние.
Ребята уже в первые полгода начинают сильно худеть. Я по первому образованию психолог, поэтому могу отметить, что это последствия огромной эмоциональной депривации и подавленности.
Как влияет качество ухода в ПНИ на физическое состояние подопечных?
— Ребята во взрослом интернате все время лежат. У каждого свои нарушения – искривление, детский церебральный паралич. Из-за нахождения в одной и той же позе образуются пролежни, усугубляются контрактуры – когда суставы скручиваются и превращаются в окаменелости. Это все приводит к болевому синдрому, еще сильнее искривляется тело и ухудшается состояние внутренних органов. Ведь они деформируются, как снаружи, так и внутри.
Кроме того, у лежащих ребят часто возникают респираторные заболевания. Они часто болеют воспалением легких, потому что они всегда дышат лежа. У них дыхательная система ослабевает. Кормят их тоже лежа, поэтому частички пищи могут попадать в легкие, в дыхательные пути, отчего также развивается воспаление легких.
Человек, имея множество нарушений, просто лежит, что приводит к целому спектру физических и психологических проблем. Его состояние стремительно ухудшается. То, сколько проживет подопечный, зависит от его эмоционального и физического ресурса. Есть ребята, которые за полгода угасают в таком положении, есть те, кто проживают 3–5 лет. В любом случае – недолго.
Исправить положение могут люди, которые начинают за ними ухаживать, например, кормить сидя. Кроме того, когда возникает дефицит массы тела и болевой синдром, то нужны уже специалисты, чтобы подобрать необходимое лечение. Ведь возникает белковая недостаточность, и обычной едой уже не исправить положение. Также нужна коррекция эмоционального состояния подопечного.
Мы сообщаем сотрудникам интернатов о проблемах с подопечными. Например, что Петя худеет, все время плачет. Мы просим руководство учреждения пригласить внешних специалистов, потому что внутри интерната хоть и есть врачи, но они относятся к такой динамике как к нормальной. Например, они говорят: «А что вы хотите? Это человек с тяжелыми заболеваниями, а вы хотите, чтобы он встал и пошел?» Смотрят на нас как на наивных дурачков, как будто мы хотим чудес.
Иногда нам удается добиться приезда врачей, которые ужасаются и дают рекомендации по лечению. Однако исполнить их непросто, так как в интернате нет препаратов, врачей, которые понимают, что эти ребята не должны находиться в таком состоянии. В результате подопечный не получает помощи.
Когда человек приходит в критическое состояние, его по любому малейшему поводу начинают отправлять в больницу. Например, поднимается температура, или он кашлянул, или вырвало. Интернаты всячески стараются избавиться от ответственности, чтобы подопечный умер в больнице. Тогда к ним не будет вопросов.
Такой примерно сценарий разворачивается в ПНИ № 10?
— Да, эта классическая грустная история ярко выражена в ПНИ № 10.
В какие интернаты вас пускают, а куда нет?
— ПНИ № 4 – это единственный интернат, куда нас вообще не пускают. Там тоже находились подопечные из Павловска. Они все умерли лет пять назад. Там директор занял очень твердую позицию. Когда мы попросились приходить ухаживать за ребятами, он ответил, что учреждение в нашей помощи не нуждается, а также заявил, что взял с родственников письменные отказы от помощи волонтеров. Как были достигнуты договоренности с родственниками, мы не знаем. Но он так оградил себя от нашего внимания. Что там внутри этого интерната происходит, мы не знаем, но есть предположение, что тоже ничего хорошего.
Помогаем ребятам в ПНИ № 3 и № 7. Там нет такой острой ситуации: уровень ухода, медицинского сопровождения лучше. Людей в таком состоянии, как в ПНИ № 10, там нет. И уж тем более своих подопечных они не хоронят раз в месяц.
В ПНИ № 10 мы начали ходить много лет назад, но нас никогда раньше не пускали в отделения, разрешали только прогулки. Поэтому мы не видели, в каких условиях подопечные там находятся. Но в 2021 году мы заметили, что их состояние сильно ухудшается. Тогда стали просить, чтобы нас допускали помогать ребятам и в самом учреждении: высаживать их, перекладывать, кормить сидя.
Вместе с попечительницей нашей организации Анной Федермессер мы пришли на переговоры к директору, который в итоге согласился пустить нас в комнаты. Теперь ежедневно с ребятами находятся двое наших кураторов, кроме того, несколько раз в неделю их навещают волонтеры.
Удается ли исправить положение?
— История уже очень запущенная. Людям нужно качественное медицинское сопровождение, чтобы наладить питание, избавиться от пролежней. Таким образом, нужен комплекс серьезных мер, чтобы улучшить состояние. Мы не успеваем, но за каждого человека боремся, предлагаем позвать врачей, поменять коляску и так далее. Наши просьбы каждый день сталкиваются с противодействием руководства учреждения: что-то они не хотят, о чем-то забывают. Слишком медленно решаются вопросы, а ситуация требует быстрых мер.
Я просто надеюсь, что из-за большого внимания к проблеме нам удастся поговорить с администрацией интерната и создать план помощи по каждому подопечному, чтобы не ждать уже следующей смерти через месяц.
Как скоро может погибнуть следующий подопечный? Насколько критическая ситуация в учреждении?
— Есть еще несколько человек с такими же признаками истощения, некупированного сильного болевого синдрома, тяжелыми контрактурами – тот же список нерешенных проблем. Об этом страшно говорить, кто следующий, но там, к сожалению, есть кандидаты, которые могут не протянуть долго. Как минимум еще трое ребят могут не прожить больше нескольких месяцев.
Кроме того, я не могу сказать, что из всех 25 человек, которых находятся в отделении, хоть кто-то из них находится в нормальной ситуации. Они недополучают нужного ухода, внимания и медицинского сопровождения.
По сути, они просто угасают?
— Да.
Сколько подопечных ПНИ № 10 умерло?
— Семь человек умерло с конца 2021 года. Если брать ранний период, то будет еще больше.
Хватает ли волонтеров в организации?
— Мы постоянно ищем волонтеров. Ребята во взрослых интернатах в тяжелом состоянии. Если волонтеры хоть несколько раз неделю смогут к ним приходить, пообщаться с ними, вывезти гулять и так далее, то будет больше шансов вывести их из депрессии.
Всего у нас более 500 подопечных, 250 из которых живут в семьях. Но и им тоже надо помогать, иначе семья не справится.
Ограничений в объеме волонтеров у нас нет. Конечно, мы должны понимать, что человек адекватный и не принесет вреда. Для этого мы проводим собеседование. В целом у нас большая волонтерская служба и мы ищем тех, кто готов помогать.
Фото: РИА Новости / Валерий Мельников
Эксклюзивы «ФедералПресс»