«Меня переполняет чувство досады. Его причина – нарастающее засилье английского языка в окружающем нас публичном пространстве»,– считает публицист, политический аналитик Михаил Демурин:
«Несколько месяцев тому назад в Москве, в частности — в метро, остановки стали объявлять по-английски. Это сразу вызвало неприятие, но это еще можно было как-то терпеть в преддверии, а также в дни проведения чемпионата мира по футболу и сразу после — все-таки поток туристов в Москве этим летом действительно заметен. Но чемпионат прошел, а нам все еще вещают, что «The next stаtion is «Park Kultury».
В Лондоне, скажем, не делают реверансов перед сотнями тысяч россиян, а ведь это постоянно проживающая там публика, не туристы. Почему не делают, мне понятно, и я считаю это как раз правильным: пусть туристы пользуются услугами переводчиков, а те, кто переехал на постоянное жительство, учат язык страны пребывания.
Повторю, однако, что столица — это все же столица, временно (но только на период мероприятий типа чемпионата!) в ней это допустить можно. А что провинция?
Еду месяц тому назад в электричке в Клин — станции тоже объявляют по-английски. Для кого? Матчи футбольного чемпионата там явно не проводились. Или власти исходили из того, что много болельщиков-иностранцев поедут к Чайковскому?
А вчера вообще я стал косвенным свидетелем своего рода апофеоза английского языка в России. Жена поехала на могилу дедушки и бабушки под городок Лихославль Тверской области. Едет она на свою малую родину, сердце радостно бьется, рядом ангел-хранитель, и она его всей душой чувствует, в наушниках «Обрыв» Гончарова, за окном русская природа… Но не только русская природа — еще и таблички с названиями станций по-английски. А на подъезде к Лихославлю, когда плеер выключен, ей в уши: «The next station is Likhoslavl». Зачем? Почему? Кого в этих краях надо предупреждать на чужом языке, что двери закрываются? Полный абсурд.
Жена в сердцах пишет: «Все, атас! Нас готовят к сдаче. Даже здесь что-то бормочут по-английски!»
Действительно, надо совсем кривые мозги иметь, чтобы так не уважать себя, свой язык, свой народ. Наверное, Россия — единственная крупная страна (я даже не говорю, что мировая держава), которая так подставилась под иностранное лингвистическое влияние. Мы что, хотим кому-то доказать, что готовы все заговорить по-английски, лишь бы к нам больше туристов приехало? Или действительно нас приучают к английской речи, готовя к тому, что английский станет в России вторым государственным? Или мы признали английский неким «сверхязыком», господство которого в мире мы подвязались распространять? Если нет, то тогда зачем так перед англичанами и прочими англоговорящими прогибаться? Тоже мне, «самостоятельный полюс мировой политики»… Перед нашей страной стоит жизненно важная задача восстановления суверенитета. Мы ее вроде бы пытаемся решать. Но в основе основ — деле сбережения своей культурной самобытности — очевидно и пошло проседаем.
Я большую половину жизни прожил в нормальном государстве, где такого не было и быть не могло, хотя иностранные языки наше поколение и в школах, и в вузах учило и хорошо знало; для меня это выглядит особенно дико и глупо. Знаю, однако, что и мои дети, и многие их сверстники испытывают по данному поводу такую же досаду, задают те же вопросы.
В России в публичном пространстве должна звучать только русская речь и языки других ее коренных народов! Все остальное — лишь иногда и по конкретному поводу. И никак иначе!
А уж пресмыкательство перед английским тем более давно пора прекратить. Оно уже довело нас до известного состояния и дальше ничего хорошего, кроме плохого, не принесет».