На Ближнем Востоке вспыхнул очередной конфликт – Иракский Курдистан в конце сентября провел референдум и заявил о своей независимости. За отделение проголосовали 92,7 % избирателей. Правительство Ирака, в свою очередь, объявило референдум нелегитимным и наотрез отказалось обсуждать вопрос. Однако политическая подоплека быстро уступила место экономической, когда боевые отряды курдов взяли под контроль Киркук – нефтегазовый центр северного Ирака. Экспорт курдской нефти оказался под угрозой. Редакция «ФедералПресс» постаралась разобраться, кому выгодно расшатывать хрупкий арабский мир и зачем понадобилось снова делить сферы влияния.
Споры за «черное золото»
В том, что именно передел сырьевых ресурсов является основной причиной конфликта, сомневаться не приходится. Провинция Киркук уже три года находится под контролем курдских военизированных формирований пешмерга, однако военные значительно усилили свое присутствие в окрестностях города Киркук еще за несколько дней до референдума.
Голосование прошло, несмотря на протест соседей (Турции и Ирана), а также США и ООН. Ответная реакция была молниеносной – премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади получил от парламента страны право на ввод войск в спорный нефтяной район. А правительство страны обратилось к зарубежным странам (среди которых и Россия) с просьбой прекратить импортировать «черное золото» из автономии и решать все торговые вопросы только с центральными властями.
Позицию Багдада поддержал президент Турции РеджепТайип Эрдоган, пригрозивший полностью прекратить транзит нефти из Иракского Курдистана. Угроза серьезная: до недавнего времени поставлять нефть с месторождения Киркук (к слову, одного из самых крупных в мире) можно было только по одному трубопроводу – от Киркука до турецкого глубоководного порта Джейхан.
Однако возможная блокировка транзита ударит не только по Курдистану как экспортеру. Импортером нефти в этом направлении является целый ряд европейских стран, отмечает в своем докладе Международное энергетическое агентство (МЭА). «Италия является крупнейшим из них, в то время как Хорватия, Греция, Испания и Израиль также регулярно покупают эту нефть», – отмечает МЭА.
Реальная угроза или блеф?
Однако парадокс ситуации заключается в том, что наименее выгодно останавливать нефтетранзит через Турцию… самой Турции.
«Любая предпринимаемая Турцией репрессивная мера может нанести ущерб ее собственным коммерческим интересам в Курдистане, включая интересы турецкой GenelEnergy на месторождениях Taq Taq и Tawke. Учитывая обширные экономические связи с Иракским Курдистаном, на наш взгляд, овтет Турции в конечном итоге будет носить прагматичный характер», – отмечают аналитики британской консалтинговой компании IHS.
Еще одно основание полагать, что турки блефуют – максимальная логистическая близость североиракских инфраструктурных проектов. К примеру, инвестпроекта «Роснефти», договорившейся с Курдистаном о софинансировании строительства нефтегазовой инфраструктуры. Предполагалось, что курдистанский региональный газопровод не только обеспечит поставки природного газа на электростанции и заводы Курдистана, но и предоставит возможность в ближайшие годы экспортировать существенный объем топлива в Турцию и на европейский рынок.
Блокировать в такой ситуации транзит из Курдистана означает для Турции лишение как непосредственно сырья, так и прибыли от его транспортировки. Кроме того, турецкие компании участвуют и в геологоразведочных и добычных проектах на территории Иракского Курдистана.
«Поскольку Турция является транзитной страной, даже когда «Роснефть» будет поставлять нефть из Иракского Курдистана на свои немецкие заводы, турки тоже смогут получить прибыль. Наконец, сами турки перепродают нефть Иракского Курдистана (например, в Израиль) и тоже имеют с этого определенную прибыль. Кроме того, турецкие компании участвуют и в геологоразведочных и добычных проектах на территории Иракского Курдистана. Словом, Турция не является противником развития Иракского Курдистана как добычного региона», – отмечает эксперт ЦДУ ТЭК Александр Швед.
Ирак или Иран?
Очевидно, что в эскалации конфликта и его исходе в свою пользу прямым образом заинтересованы сами власти Ирака – центральное правительство уже взяло под свой контроль поступление от нефтяных прибылей, в результате чего доходы бюджета Иракского Курдистана после референдума упали с 800 млн до 300 млн долларов.
Однако исход прямого вооруженного столкновения может быть неоднозначным. Иракская армия вошла на территорию Курдистана и захватила Киркук, но столкнулась с ожесточенным сопротивлением курдов и остановилась в 30 км от столицы автономии, Эрбиля. Багдад бросил на курдов всю свою мощь, однако курды по сей день остаются крупнейшим народом без своего государства.
Еще один «заинтересант» в «раскачивании лодки» – соседний Иран. Этот региональный игрок категорически не заинтересован в создании альтернативной нефте- и газотранспортной инфраструктуры. Особенно Ирану не выгодно появление североиракских альтернатив нынешнему «шиитскому» маршруту транспортировки углеводородов – через южноиракскую Басру.
«Иран тесно сотрудничает с Багдадом и был бы не прочь, чтобы все нефтяные маршруты ушли через Басру в южном направлении. Но быстро это сделать не удастся, нужно строить новые трубы, расширять терминалы. Южные маршруты ведут в Индию и Китай, западные через Сирию и Турцию – в Европу, они короче, экономика за них. А противостоять экономической целесообразности – неблагодарное занятие. Думаю, это скоро поймут и в Иране, и в Ираке», – считает эксперт Агентства нефтегазовой информации Александр Хуршудов.
В такой ситуации мотивы как Ирака, так и Ирана на удивление синхронны – не допустить независимости Курдистана и его инфраструктурного и экономического развития.
Невидимая рука рынка
Еще одна страна, которая явно не хотела бы способствовать возникновению альтернативных маршрутов поставок в сердце Евразии – США. Более того, именно у Штатов существует дополнительный, краткосрочный мотив для исключения Курдистана из рядов мировых экспортеров углеводородов – цены на нефть.
Как мы помним, именно Америка стала одной из причин глобального падения нефтяных котировок, буквально залив рынок сланцевой нефтью. Появление на рынке дополнительных объемов перенасытило спрос, и даже на фоне действующего соглашения ОПЕК и ОПЕК+ о сокращении добычи нефти цены по-прежнему колеблются в коридоре 50-60 долларов за баррель.
Однако США не может допустить кратного сокращения темпов добычи сланцев на фоне неуклонно растущей добычи – и добытую нефть необходимо кому-то поставить. Выпадение объемов поставок Курдистана наряду с информацией о практически разгоревшейся гражданской войне моментально «подогрело» рынок. В результате иракских событий котировки могут превысить отметку в 60 долларов за баррель, считает аналитик Райффайзенбанка Андрей Полищук.
«На потребителях никак не отразится, так как рынок нефти глобален, нефть можно поставить из любой точки мира любому покупателю, и дисбаланс все еще будет в пользу покупателей. Такие риски уже частично заложены в котировки. Поэтому рост цен должен быть не очень сильным, но скорее всего, цена превысит 60 долларов за баррель», – пояснил Полищук.
И у Штатов в руках есть все рычаги давления. С одной стороны, Иракский Курдистан стал автономией именно с подачи США – в 1991 году курды восстали против Саддама Хусейна, и сражались с правительственными войсками вместе с армией США. В результате иракская армия покинула Курдистан, и регион стал функционировать самостоятельно. Право курдов на самоопределение было легитимировано постановлением ООН, и признается международным сообществом.
Однако похоже, что с самого начала Штаты отвели Курдистану строго определенную роль – роль «пробки», блокирующей трубопроводные поставки ближневосточных энергоресурсов в Европу. Курдистан с развитой инфраструктурной сетью, похоже, не входил в планы США – иначе ничем невозможно объяснить решение американской Chevron приостановить свои проекты.
Разделяй и властвуй
«Яблоком раздора» в этой истории, похоже, стало именно месторождение Киркук. На одном из крупнейших в мире участков (доказанные запасы нефти этой провинции составляют 6 млрд тонн), помимо американских мейджоров Chevron и ExxonMobil вели добычу и другие компании. В частности, российские «Газпром», «Газпром нефть» и «Роснефть». Именно последняя взялась за глобальную задачу по эффективной эксплуатации трубопроводной сети региона.
Так, в июне «Роснефть» договорилась с Курдистаном о монетизации проекта по эксплуатации действующего экспортного нефтепровода (при этом доля «Роснефти» составляет 60 %, доля компании-оператора трубопровода, KAR Group – 40 %). В сентябре стороны провели переговоры о возможности участия компании в проекте по финансированию строительства газопровода в Курдистане с пропускной способностью до 30 млрд кубометров газа в год. Подписать соглашение планировалось до конца текущего года, а запустить газопровод – в 2019 году.
Казалось бы, позитивная и перспективная ситуация как для самого Курдистана, так и для иракского правительства, контролирующего все нефтяные месторождения Киркука после начала вооруженного конфликта.
Однако последовавший тон полемики Багдада с Россией, похоже, направлен не на привлечение инвесторов в регион, а напротив – на максимально возможную блокировку их деятельности.
Еще до захвата контроля над месторождениями (17 октября) иракские власти 10 октября потребовали, чтобы компании, желающие инвестировать в Курдистан, действовали через центральное правительство. Чуть позднее, 21 октября,министерство нефти Ирака предостерегло иностранные компании от заключения каких-либо соглашений и контрактов по нефтяным и газовым месторождениям с властями Иракского Курдистана, назвав их незаконными. От «Роснефти» и вовсе потребовали объясниться – министр нефти Ирака Джаббар аль-Луайби заявил, что он «ждет разъяснений от крупнейшей российской нефтяной компании».
Полемика США тоже оказалась достаточно неожиданной – Штаты выступили против своих давних протеже, призвали курдов «не обострять обстановку» и фактически выступили на стороне шиитского Ирака, за которым маячит Иран.
Закон – альтернатива хаосу
Тем не менее, Россия достаточно спокойно отреагировала на ближневосточные события. Так, президент Владимир Путин, выступая на Российской энергетической неделе, усомнился, что нефтяное эмбарго в отношении Иракского Курдистана приведет к росту цен на нефть.
«Ситуация скажется на глобальных энергетических рынках, цены (на нефть, – прим. ред.) пойдут вверх. Но думаю, что в этом мало кто заинтересован, поэтому надо внимательно смотреть на то, что будет происходить в реальной жизни, и любые предположения не должны провоцировать ситуацию», – сказал Владимир Путин, отвечая на вопрос, что будет, если прекратятся поставки нефти из этого автономного района.
В свою очередь, глава «Роснефти» Игорь Сечин призвал участников конфликта разделить в рамках ситуации политическую и экономическую составляющие, выработав единый подход к компаниям, работающим на территории Курдистана.
«Мы работаем и в Венесуэле, и в Курдистане начинаем работать, обсуждаем вопросы работы с Ираном. При этом я не являюсь политиком, мое дело – добывать нефть и делать это эффективно. И мы строго соблюдаем законодательство на любой территории, где мы находимся», – подчеркнул Сечин.
Он добавил, что правительство Курдистана и центральное правительство Ирака должно разрешить противоречия внутреннего характера, не вовлекая в них бизнес.
«В Курдистане работают многие мировые компании, и это никого не тревожит – Exxon, Chevron, Total. Почему мы не можем там работать? Мы считаем, что должен быть универсальный подход, мы не являемся субъектами политической составляющей», – подчеркнул глава «Роснефти».
Фото: pixabay.com