«Крабовая барыня» – именно так окрестили Ксению Собчак после того, как в телеграм-каналах и СМИ появилась информация о приобретении популярной телеведущей доли в бизнесе по добыче крабов на Дальнем Востоке. Зачем Собчак понадобились эти активы? И чьи интересы на самом деле лоббирует экс-кандидат в президенты? «ФедералПресс» попытался разобраться в истории настоящей войны за крабов.
Кто такой Кан?
За вроде бы веселой новостью об увлечении Ксении Собчак крабами скрывается настоящий детектив. В истории есть и убийства, и уголовное преследование, и влиятельные политические группы. Нет, кажется, только любви.
Известная телеведущая рассказала в интервью РБК, что заинтересовалась крабодобывающей отраслью еще в 2016 году, когда во время прямой линии с Владимиром Путиным работники рыбокомбината на Шикотане пожаловались президенту на условия труда. Сахалинский губернатор Олег Кожемяко, который ныне возглавляет Приморский край, поручил разобраться в ситуации предпринимателю Олегу Кану. Тот вроде бы помог поставить комбинат на ноги. «Мы начали общаться с Олегом на почве благотворительности», – рассказала Собчак РБК.
А теперь всплывает немного другая история. В январе этого года на сайтах информационных агентств появилась новость о том, что Хабаровский суд санкционировал арест Олега Кана, которого на Дальнем Востоке называют крабовым королем. Кану были подконтрольны три предприятия – ООО «Монерон», ООО «Курильский универсальный комплекс» (КУК) и ООО «Приморская рыболовная компания». При этом КУК и «Монерон» считались крупнейшими в стране добытчиками ракообразных. Им принадлежат квоты на вылов более 9 тысяч тонн крабов. К такому бизнесу, разумеется, было пристальное внимание.
Биография «крабового короля» неразрывно связана с одним уголовным делом. В далеком 2010 году был убит рыбопромышленник, который тоже занимался отловом крабов, – Валерий Пхиденко. Он прилетел во Владивосток, чтобы обсудить предложение возглавить одну из крупных рыбопромышленных компаний. Но контракт не суждено было подписать. Пхиденко застрелили в такси, когда он выехал из отеля на переговоры. Киллер, кстати, уже вышел из тюрьмы.
Спустя год, в 2011-м, Кана объявили в международный розыск по подозрению в организации убийства Пхиденко. Но по какой-то неведомой причине преследование тут же было прекращено. Вновь о деле вспомнили в 2018 году: по поручению главы СК РФ Александра Бастрыкина дело об убийстве Пхиденко возобновили. Расследованием занялся центральный аппарат СК РФ. В том же году Олег Кан уехал за границу, где живет до сих пор.
Между КУКом и «Монероном»
Имущество подконтрольных Олегу Кану компаний «Монерон» и КУК было арестовано в апреле постановлением Южно-Сахалинского городского суда. По версии следствия, обе фирмы занижали стоимость продукции в таможенных документах при поставках краба панамской компании, принадлежащей тому же Кану. Товар, считают силовики, продавался иностранным покупателям по значительно большей цене. Ущерб, нанесенный государству, оценивается более чем в 200 млн рублей.
Де-юре компании КУК и «Монерон» принадлежат не бизнесмену Олегу Кану, а его соратникам. «Монероном» владеет депутат Сахалинской областной думы Дмитрий Пашов, а КУКом – предприниматель Виктория Ледукова (по информации телеграм-канала «Незыгарь», до 2009 года она носила редкую в России фамилию Кан). По словам экспертов, дробление бизнеса – это естественная система защиты. «Чтобы у вас это не отобрали, нужна какая-то защита. Люди дробят большую империю на маленькие кусочки, на разных других людей оформляют. Забрать империю, разбитую на кусочки, на пазлы, гораздо сложнее, чем какое-то одно предприятие», – объясняет политолог Даниил Ермилов.
Однако арест имущества обеих организаций вызывает много вопросов у руководства двух компаний и отраслевых экспертов. «Допускаю, что это может быть связано с нежеланием захода госпожи Собчак в эту отрасль, потому что это персона федерального масштаба, которая может, в частности, вскрыть ряд непубличных подробностей всей этой крабовой истории, и кому-то это может быть неудобно», – сообщил «ФедералПресс» политолог Павел Наливайко.
Но о каком неудобстве идет речь? Как отмечалось выше, крабовый бизнес в последнее время стал полем брани. Несколько лет назад был отменен так называемый исторический принцип распределения квот на добычу водных биоресурсов, который предусматривал передачу права на вылов бесплатно тем, кто уже осуществлял эту деятельность ранее. На смену историческому принципу пришел принцип аукционов, который представлял собой более конкурентный механизм.
Лоббистом принципа аукционов, по мнению экспертов, был владелец Русской рыбопромышленной компании (РРПК) Глеб Франк – сын экс-министра транспорта РФ Сергея Франка и зять близкого друга Владимира Путина, бизнесмена Геннадия Тимченко. Именно структуры, связанные с Франком, во время первого конкурса получили внушительный процент квот. «По итогам аукционного принципа порядка 30 % квот получила компания Глеба Франка и стала одной из крупнейших компаний в России, которая имеет большую часть квот, отодвинув часть дальневосточных компаний, в том числе тех, которыми владел господин Кан. Но все это сопровождалось достаточно скандальными историями. В частности, Кан стал подозреваться в убийстве десятилетней давности. Когда возбуждаются подобные уголовные дела, они связаны с интересами тех или иных игроков», – рассказал «ФедералПресс» Наливайко.
Впервые о покупке Собчак 40 % КУК и 40 % «Монерона» рассказал телеграм-канал «Незыгарь». Эксперты склонны полагать, что информационная кампания –это часть той самой крабовой войны, которая развернулась на Дальнем Востоке.
Зачем сливаться?
После появления серьезных проблем Кану стали нужны инструменты лоббистской поддержки, считают эксперты. «Некоторое время назад он пытался провести своими силами медийную кампанию, завоевать общественную поддержку и как-то защитить свой бизнес. Но у него не хватило ресурсов, потребовались более серьезные игроки в его команде», – рассказывает политолог Данил Ермилов.
По его словам, гипотетически теледива и несостоявшийся президент Ксения Собчак нужна бизнесу Кана как партнер-лоббист, который способен «бороться и драться» за часть рынка. «Довольно-таки правильный ход взять в партнеры сильного игрока», – отметил эксперт.
Самой же Собчак доли в компаниях КУК и «Монерон», вероятно, потребовались лишь как хороший актив. «У Ксении Анатольевны есть имя, есть узнаваемость, есть обширные связи, знакомства. Единственное, чего мы не видели, – это капитала. Возможно, пришло время как-то трансформировать наработанный ранее политический и личностный капитал в экономический – в деньги», – считает Ермилов.
Лоббистскими возможностями Ксения Собчак уже начала пользоваться. За арестованные компании вступилась ее мать – член Совета Федерации Людмила Нарусова. Она направила в адрес председателя Верховного суда РФ письмо, в котором пожаловалась на незаконное постановление Южно-Сахалинского городского суда (правда, уже высказываются предположения, что письмо от имени матери написала сама Ксения Анатольевна). «Обращаться к члену Совета Федерации все могут. Там нет ограничений, кто может обратиться, а кто нет... С моральной точки зрения, почему Собчак обратилась к Нарусовой, а не к другим членам Совета Федерации, – другой вопрос», – считает юрист Александр Федулов.
С точки зрения управления предприятиями, полагает Федулов, Ксения Собчак не сможет единолично принимать решения. «Дальнейшая судьба будет зависеть от манипуляций, интриг, возможностей тех, у кого остальные 50 %. Разные изменения, которые происходят в России, могут послужить поводом для спора», – резюмирует эксперт.
Фото: ФедералПресс / Виктор Вытольский