Российская политическая система впервые за последние годы начала меняться: корректировка ролей ветвей власти, реформа госуправления и т. п. Завершающим этапом этих преобразований обещают стать парламентские выборы. Но масштабные изменения несут за собой и масштабные риски, подготовиться к которым порой невозможно. С какими вызовами может столкнуться политическая система в период подготовки к парламентским выборам, «ФедералПресс» рассказал генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев.
Дмитрий Анатольевич, парламентские выборы – одно из ключевых политических событий в этом году. Пройдут ли они по спокойному сценарию или же стоит ждать каких-то неоднозначных событий?
– Думаю, что в ходе самих выборов ждать чего-то неожиданного не стоит, а вот после выборов все может пойти по нескольким сценариям. Результат будет зависеть от активности оппозиции. В какой-то мере на руку ей может сыграть форма выборов: если это будет многодневное голосование, с одной стороны, это сделает процесс голосования для избирателя более комфортным, но с другой – даст возможность оппозиции заявить, что результат был сфальсифицирован. И здесь уже не важно, был факт фальсификации или нет. Доказать обратное будет невозможно.
Есть мнение, что в период выхода России из пандемии (вероятно, это конец апреля – начало мая) возможен резкий рост протестных настроений. Вы разделяете это мнение?
– Если говорить о социальном подтексте, то состояние уже напряженное. Но важно понимать, что такие протесты далеко не всегда преобразуются в политические. Автоматически это никогда не происходит.
Мнение, о котором вы говорите, – следствие советского образования. Считалось, что если человеку живется плохо, это становится причиной революции. Это не так. Такой переход возможен исключительно при технологическом воздействии со стороны лидеров протестов, но и это еще не все. Такие переходы, во-первых, необходимо уметь делать, а во-вторых, необходимо связать неудовлетворенность от жизни с идущими политическими процессами.
В России это будет сделать еще сложнее. Основные лидеры протестных движений в стране – либералы, но значительная часть населения любит их даже меньше, чем власть. Они ассоциируются с 90-ми, поэтому к ним всегда много претензий. Поэтому их бэкграунд – серьезный недостаток.
Какие регионы, на ваш взгляд, находятся в «красной» зоне? В частности, насколько велика вероятность усиления и нового развития протеста в Хабаровске?
– Хабаровск остается в зоне риска. Причина проста: там переход от социального к политическому недовольству уже состоялся. Но сейчас протест заходит в тупик. Еще Ленин говорил, что революция должна идти от победы к победе, поэтому долгосрочный протест, который не приводит к каким-то важным результатам, задыхается. Вспомним Майдан: если бы не было пресловутой драки студентов с ОМОНом, на следующий день протест бы заглох.
Центрами протестных настроений, скорее всего, могут стать наши столицы. Именно во множественном числе. И произойти это может не потому, что там плохо, а из-за высокого уровня жизни. Москвичи воспринимают власть иначе, чем жители того же Хабаровска. У них выше требования к власти, чем у жителей других регионов. К тому же там высокий уровень концентрации вузов, а как следствие молодежи, которая готова быть частью протестов.
Как вы оцениваете состояние элит в регионах? Наблюдается ли где-то напряжение во внутриэлитных отношениях. Как недоговоренности между элитами и региональными властями могут отразиться на избирательной кампании и результатах выборов?
– Региональные элиты крайне немногочисленны и плотно переплетены между собой. Лучше всего характеризует их образ коттеджный поселок за высоким забором. В маленьких городах это действительно так. Есть поселок, где живут губернатор, вице-губернатор, глава заксобрания, руководители ключевых ведомств, крупнейшие бизнесмены. Они знают друг друга, общаются семьями. Они создают крепкие, тесно связанные, малопроницаемые единицы. Смести их можно лишь такой же крепкой единицей, но для этого кто-то должен представлять другую ветвь элит. А с этим возникнут проблемы: причина в том, что элита молодая, поэтому несложно устроена, а значит, не имеет контрэлиту. Поэтому элиты чувствуют себя уверенно. Нет точки опоры, которая позволила бы сдвинуть их с места. Им могут противостоять отдельные единицы, но не мощные структуры. Что говорить, если очень часто лидеры оппозиции живут с ними по соседству.
Между регионами России велика диспропорция: начиная с доходной части бюджетов и заканчивая доходами жителей. Этот фактор как-то повлияет на выборы?
– Безусловно, но для этого необходимо, чтобы этим риском кто-то смог воспользоваться.
Можно ли считать диспропорцию одним из рисков для власти – как на парламентских выборах, так и на региональных: выборах губернаторов и депутатов заксобраний?
– Да, так как это совершенно разные выборы. Региональные выборы не имеют никакого отношения к политическому процессу. Там выбирают того, кто может сказать, где он построит магазин и на какой автобусный маршрут добавят новый транспорт. А вот федеральные выборы – про политику, поэтому выбор кандидатов здесь имеет ключевое значение.
Какой совет вы бы дали региональным властям на ближайшие девять месяцев? Чего опасаться, чего остерегаться, в отношении чего, может быть, предпринимать превентивные меры?
– Нужно думать о трех главных аспектах: социалке, молодежи и интеллигенции. По социалке все понятно – нужно создавать людям комфортные условия для жизни. Не меньшее значение имеет работа с молодежью, так как она является основным «горючим материалом» любых протестов. Также важно выстроить коммуникацию с интеллигенцией. Так исторически сложилось, что антивластные структуры возникают именно в кругах интеллигенции.
Фото: ФедералПресс / Екатерина Лазарева
Выборы-2021