Сургутянка Рая Мамедова, которую обвиняют в русофобстве, снова оказалась в гуще скандала. Югорчанка изменила позицию, а после этого в Сети появилось ее видеообращение к азербайджанскому народу. В ролике подсудимая обвинила прокурора в подкупе. Чем вызвано непоследовательное поведение Мамедовой в суде и как отнеслись к заявлениям скандалистки земляки, в интервью «ФедералПресс» рассказал зампредседателя азербайджанской диаспоры в Сургуте и бывший адвокат Раи Мамедовой Амил Аббасов.
Амил Осман Оглы, вы были знакомы с видеообращением Раисы Мамедовой еще до его массового распространения в Сети. Скажите, как относится азербайджанская диаспора к заявлениям?
— После Нового года у нас прошло уже два собрания азербайджанской диаспоры по поводу заявлений Раи Мамедовой – это осуждают. Она не имела права от имени азербайджанцев говорить о каких-то притеснениях, оскорблениях, о том, что плохо на нас тут смотрят, и так далее. Это не соответствует действительности. Это только ее фантазии. Наоборот, мы всегда гордились, что даже после распада СССР на территории Сургута и Югры в целом на национальную тему никогда никаких вопросов, проблем, притеснений не было. Суровые условия Сибири всегда объединяли на дружбу и совместный труд.
Мы собираемся на очередное заседание, чтобы утвердить итоговый текст заявления азербайджанской диаспоры по данному вопросу.
За обвинения прокуратуры в подкупе ей тоже может грозить статья?
— Вполне. Ожидая, что это может наступить, я пытался повлиять на нее. Это, конечно, очень неграмотное с точки зрения юридических норм заявление, поскольку даже намека на это не было. [В видео] она говорит, что якобы ее посадят на 4 года 28-го числа. Но гособвинитель, которого она обвиняет в подкупе, запросил для нее в виде наказания 3,5 года условно. Тут и комментировать даже нечего – несоответствие.
Я пытался весь декабрь устранить эту запись: выходил на владельца сайта [где опубликовано видео], объяснял особенности российского законодательства, запреты, которые есть в отношении Мамедовой (по решению суда подследственной запрещено пользоваться Интернетом и другими средствами связи. – Прим. ред.) К сожалению, я не был услышан. И самое главное, что Мамедова воспринимала мои действия как давление с моей стороны. Получается, у нас разные позиции. Ну что ж, она вправе нанять другого адвоката и доказывать свою правоту.
Она сейчас находится дома?
— Да. Мы выстроили такую позицию, чтобы она могла остаться на месте, где испортила отношения с жильцами. Мы добились решения суда, чтобы ее место проживания осталось прежним, чтобы у нее было время до суда заново выстроить отношения с соседями. Через несколько месяцев она решила действовать иначе: на стадии прений сторон она решила высказать свою позицию. Но при такой позиции я не могу осуществлять защиту, поскольку соглашение со мной уже расторгнуто.
Суд вернул дело на досудебное следствие. Будет снова ее допрос, допрос свидетелей, судом будут исследованы доказательства, о которых она заявляла.
Сложный клиент с точки зрения адвокатской практики?
— Да. На последней нашей встрече я еще раз разъяснил ей все риски: объяснил, что люди, которые ее консультируют на расстоянии, не знают ни обстоятельств, ни материалов дела. Они основываются на сведениях со стороны, некоторые даже не являются юристами.
Мы уже знаем тех, кто посоветовал и снимал этот ролик. С подстрекателями, которые пытаются на этом деле заработать себе «очки», мы будем вести работу, чтобы подобное больше не повторилось.
Что говорят о поведении Мамедовой представители азербайджанского народа, в том числе в Азербайджане?
— Первое время возникали вопросы: что там происходит? После того как мы предоставили информацию о том, что мнение представителей диаспоры азербайджанцев Сургута отличается от мнения Мамедовой, подавляющее большинство нас поддержало. Говорят, что надо исправить ту ситуацию, которую создал человек. Такое поведение неприемлемо для представителя азербайджанской национальности.
Она же и азербайджанцев не жаловала. Четыре-пять месяцев назад ты унижаешь представителей этого народа, а потом, когда «прижало», ты вспоминаешь своих. При том что в Лангепасе, где семья жила раньше, они не поддерживали связи с азербайджанской диаспорой. И здесь также: нет ни одного человека, кто мог бы сказать что-то положительное о ней. При такой ситуации, естественно, люди не будут молчать. Сейчас не те времена, когда можно сказать: «Я ничего не знала, ничего не понимала».
Фото: ФедералПресс / Полина Зиновьева