Здравоохранение – не только жизненно необходимая социальная сфера, но и важный государственный институт. Поэтому его работа разделена на две части. Практическую, которая протекает в операционных, реанимациях, терапевтических кабинетах. И организационную, что проявляется в приказах, отчетах, методических рекомендациях. Для эффективной работы медицинской системы эти два полюса должны соприкасаться, дополняя друг друга. Над этим в том числе работает и главврач Новгородской областной клинической больницы Илья Кяльвияйнен, который периодически лично проводит операции. «ФедералПресс» проследовал за ним в операционную, чтобы поговорить о разных взглядах на работу врачей, кадровом дефиците и отношениях с пациентами.
В операционной
Утро пятницы. Главный врач НОКБ Илья Кяльвияйнен заходит в залитую светом операционную. Внутри ритмично, но умеренно отстукивает пульс пациента. Сейчас главврачу на несколько часов предстоит вернуться к своей основной и любимой специализации – торакальной хирургии и онкологии. Пока Кяльвияйнен тщательно намывает руки, возле стола его уже ожидают коллеги: второй хирург, анестезиолог и две медсестры.
«У пациента рак периферического бронха. Самая большая проблема для врачей при его диагностике в том, что он поздно проявляется. Признаки становятся отчетливо видны уже на поздней стадии», – рассказывает главврач.
По его словам, хирургическое вмешательство – только часть лечения. Если в лимфатических узлах нет метастазов, то химиотерапия, возможно, не потребуется. При этом прогноз улучшается.
«Вся наша работа направлена на раннее выявление и правильную установку стадии. Ведь чем точнее диагноз, тем точнее прогноз. А хирургическое лечение нужно уже с первой стадии рака. С третьей уже надо добавлять химиотерапию, лучевую терапию», – заканчивает Кяльвияйнен информационную справку.
Операция продлится несколько часов. И закончится успешно.
«Я хочу видеть процессы изнутри»
Через несколько дней мы с Ильей Кяльвияйненом встречаемся уже не в операционной. Кабинет главного врача и свободные от скальпеля руки все-таки больше располагают к разговору о больнице, хирургии и медицине в целом.
Илья Михайлович, в пятницу вы проводили операцию. Насколько часто вам лично приходится вставать к столу со скальпелем?
— Я не сказал бы, что мне приходится. Во-первых, я люблю эту работу, я долго учился хирургии. Во-вторых, для любого практикующего главного врача это не дополнительная нагрузка, а возможность увидеть операционный процесс иначе. Ведь на административной должности ты начинаешь по-другому смотреть на пациентов и работу врачей. Я хочу видеть процессы изнутри, а не по докладам. И работа в операционной помогает перенести этот взгляд на тех сотрудников, которые не являются администраторами – это и врачи, и медсестры, и фельдшеры.
Одна из моих главных задач как руководителя – чтобы врачи взглянули на процессы диагностики и лечения глазами администрации. Главное, что практическая работа в операционной не мешает организационной в клинике.
В чем разница этих двух взглядов?
— Администратор, в отличие от многих практикующих врачей, видит очень много рисков – юридических, финансовых, репутационных, которые могут быть реализованы в уголовных и административных делах, в дисциплинарных взысканиях. На административной работе приходится много разбираться с жалобами, погружаться в эти проблемы. У практикующего же доктора нет ни времени, ни сил этим заниматься, а для главврача это нормальная работа. На первом месте у него одновременно защита, безопасность пациентов – и вместе с тем забота о персонале. Тут нужно держать баланс и внимательно следить – врач ли нарушил свои обязанности или пациент в чем-то неправ.
Я стараюсь делиться с коллегами опытом, наработанным на административной должности. Чтобы они могли обезопасить и себя, и пациентов.
Насколько в Новгородской области распространен «пациентский экстремизм»?
— Главное, что нужно сказать, мы бережно относимся к пациентам и понимаем их проблемы. Но хочется, чтобы и они иногда проявляли терпение, потому что нагрузка на врачей и медицинских сестер большая. Среди них есть группа высокого риска. Да, иногда доходит и до «пациентского экстремизма». Это характерно для таких небольших регионов, как наш. Мне есть с чем сравнивать. Я работал в Петербурге с 2006-го по 2018 год. И там в вопросе реакции пациентов несколько легче – они не так остро на все реагируют. Поэтому, например, иногда приходится объяснять нашим врачам некоторые вещи – например, когда люди могут их снимать на смартфон, а когда нет.
Как выявить рак на ранней стадии
Какая в Новгородской области динамика по диагностике рака за последние годы?
— В нашем регионе такая же ситуация, как в Петербурге, как во всем мире. Если говорить про упомянутый уже рак легкого, то тут общая для всех стран проблема – более половины пациентов с этим заболеванием выявляется уже на третьей или четвертой стадии. Это очень большая цифра. Ведь чем более поздняя стадия рака легкого, тем меньше продолжительность жизни. Причины этой не самой позитивной статистики таковы: люди не идут к врачам, не проходят диспансеризацию. Среди них – мужчины в возрасте старше 55 лет, у которых стаж курения больше 20 лет. А это зона риска, им необходимы регулярные медосмотры. Если их что-то беспокоит – обязательно сразу идти к врачу. А если не беспокоит, то нужно пройти диспансеризацию.
Процент по выявлению рака на ранних стадиях у нас не меняется. Потому что ничего принципиально нового в мире по этому направлению пока не придумали. Чтобы выявлять ранние формы рака – нужны утвержденные скрининговые программы. А их нет ни в России, ни во многих европейских странах. Есть только клинические исследования.
А почему люди не идут к врачам?
— Во-первых, страусиная тактика: «Меньше знаешь о своих заболеваниях – крепче спишь». Сюда добавляется и недоверие к врачам, страх перед медиками. Во многом это из-за влияния СМИ, ведь многие журналисты на теме «злых докторов» пиарятся, им неважно, что происходит на самом деле. А ведь медицина – дело интимное. Если помните, в Советском Союзе было не очень хорошо со здравоохранением. Но врачи были в кагорте неприкасаемых.
Как молодых врачей готовят к работе
Хватает ли областной больнице кадров? Насколько они квалифицированы?
— Дефицита у нас нет. Разве что есть небольшая потребность в медсестрах и анестезиологах-реаниматологах. Основной поставщик кадров для нас – Новгородский университет. Институт медицинского образования делает огромную работу для региона, ребята оттуда приходят квалифицированные, подготовленные. Того, что дают студентам НовГУ, более чем достаточно – в том числе практических навыков. Многие учащиеся дежурят в больницах в качестве медбратьев, медсестер, перенимают опыт у врачей. Не будем забывать, что многое еще зависит от желания самого студента.
Обучение врача продолжается и после ординатуры – кому-то, чтобы наработать релевантный опыт, надо семь лет, кому-то больше, кому-то меньше. Тут все индивидуально. Также влияет и количество пациентов, число успешных операций.
Я считаю, что начинающего врача должны подготовить, в первую очередь, адекватно задачам. Чтобы он грамотно оценивал свои силы, задавал себе вопрос: «Могу я это сделать или нет?» Безопасность пациента и собственная безопасность должны быть для него приоритетом в работе. Поэтому в начале он работает с наставником, адаптируется в больнице. А затем – под присмотром старших товарищей: либо старшего ординатора, либо заведующего отделением. Институт наставничества у нас работает и для медицинских сестер.
Важно сказать и об обучении медсестер, повышении квалификации. Каждую неделю мы в областной больнице проводим для них образовательные конференции, чтобы средний медперсонал повышал уровень.
Работают ли программы поддержки медиков
Уже несколько лет в Новгородской области работают региональные и федеральные программы поддержки медиков. Насколько они, по-вашему, эффективны?
— Главное преимущество этих программ – они дают нам возможность конкурировать с другими регионами. Например, к нам приехал хирург из Петербурга, потому что ему приятно работать в областной больнице, потому что это очень комфортное место для клинициста. И ему дали квартиру по программе поддержки медиков. А в северных регионах таких программ нет. Я знаю не много регионов, где дают врачам жилье.
В Новгородской области приезжающим врачам планируют выделять пособие в размере 500 тысяч рублей на протяжении трех лет работы. Это помогает обустроить быт – банально купить посуду и мебель. Ведь врач должен жить нормально, чтобы работать. Это же касается медсестер.
За областной больницей среди новгородцев закрепилось мнение как о «единственной нормальной» клинике. А вот городскую часто ругают за непрофессионализм, халатность и прочее. Вы согласны с такой оценкой?
— Городская больница – это, по сути, больница скорой помощи. Там прекрасные врачи, прекрасные хирурги и терапевты, замечательные медсестры. Просто туда везут всех пациентов – больных, битых, раненых, в состоянии алкогольного опьянения. На плечи сотрудников этой больницы ложатся колоссальные стресс, нагрузка, испытания. Из-за того, что это больница скорой, там выше летальность. Все это приводит к бесконечной усталости, надо понимать. Мы в областной больнице тоже сталкиваемся с похожими явлениями – все-таки половина больных к нам поступают экстренно.
Главное, я считаю, что медицинского работника надо уважать. Сейчас в обществе действует установка: «У меня что-то болит, а врач мне должен». А она должна смениться на «У меня болит, помоги мне». Да, врач и медсестра обязаны помочь в любом случае, но посыл пациента следует скорректировать. А если ты требуешь услугу, то ты ровно ее и получишь – без добродушия и сердечности. Но я же настраиваю врачей и сестер на то, что мы должны позаботиться о пациенте, окружить его заботой. Хоть это и чрезвычайно сложно при большом поступлении экстренных пациентов.
Фото: ФедералПресс / Матвей Николаев
Эксклюзивы «ФедералПресс»