Ситуация вокруг Тайваня накаляется. Президент США Джо Байден заявил, что Штаты готовы к военному участию в защите острова «на случай вторжения». Пекин на это выразил устами представителя МИД Китая «сильное недовольство и решительный протест», заявив, что предпримет «решительные действия для защиты своего суверенитета и интересов безопасности». Политолог Алексей Макаркин рассказал «ФедералПресс» об истории китайско-тайваньских взаимоотношений и о том, что означают агрессивные заявления сторон:
«Соединенные Штаты официально считают Тайвань частью Китая с начала 1970-х годов, когда была [сформирована] новая китайская политика Киссинджера, и США официально признали КНР. Но при этом у США есть особые отношения с Тайванем, и никуда они не исчезают. Китай этим всегда недоволен, но на самом деле крайне осторожен и не делает каких-то реальных шагов для того, чтобы вернуть Тайвань в состав страны военной силой. Но произошло следующее: в течение долгого времени Китайская Народная Республика выстраивала на Тайване отношения с партией «Гоминьдан», к которой принадлежал Чан Кайши, которая долгие годы была доминирующей, потом правящей, когда там началась демократизация. А «Гоминьдан» исходит из того, что Тайвань есть неотъемлемая часть Китая: здесь, как ни странно, у Пекина и Тайбэя есть консенсус – именно поэтому Тайвань официально не провозглашал и не провозглашает до сих пор своей независимости. Он исходит из того, что пока что является законным правопреемником китайского правительства. На этом фоне стали выстраиваться отношения между историческими антагонистами.
Но дело в том, что в последние годы позиции «Гоминьдана» на Тайване резко ослабели: там у власти находится Демократическая прогрессивная партия, и она ориентирована на независимость. Соответственно, в КНР их считают сепаратистами. То есть «Гоминьдан» нельзя считать сепаратистами, потому что «Гоминьдан» исходит из того, что он законная китайская власть. А Демократическая прогрессивная партия уже исходит из того, что надо отказываться от воспоминаний о том, как Чан Кайши когда-то правил Китаем до 1949 года, а нужно сосредотачиваться на самостоятельном развитии Тайваня. Пекину это крайне не нравится, КНР соответственно усиливает нажим на Тайвань, а в свою очередь Америка, признавая в качестве законного тайваньского правительства правительство Китайской Народной Республики, одновременно дает сигналы властям Тайваня. Тем более что такой опыт был уже в 1950-1960-е годы, когда отношения между Пекином и Тайбэем еще при жизни Мао Цзэдуна и Чан Кайши были крайне конфликтными, и Китай не исключал в реальности военной операции, но у него для этого не хватало сил плюс [у тайваньских властей] была, конечно, американская поддержка. Сейчас что-то сходное, но уже в новых политических условиях, новых политических декорациях, когда нынешнее тайваньское руководство ориентировано на независимость. Соответственно, китайские власти дают понять, что они не исключают любых вариантов, потому что бороться с сепаратизмом можно самым разными средствами. Американцы же дают понять, что если Китай перейдет к военным средствам, то Америка максимально поддержит Тайвань, хотя с Китаем воевать не будет. Ситуация потенциально проблемная, там есть свои риски.
Понятно, что такая риторика не безобидна, но, с другой стороны, у КНР есть ограничитель – КНР ведет себя в мире весьма и весьма осторожно, стремится не обострять ситуацию, стремится договариваться. Правда, при Си Цзиньпине амбиции Китая увеличились, но все-таки не до такой степени, чтобы идти на слишком большой риск. В то же время и Демократическая прогрессивная партия Тайваня, хотя и выступает за независимость, не форсирует этот процесс. То есть официально независимость не провозглашается.
Таким образом, раздражитель, который мог бы побудить Пекин идти на какие-то радикальные шаги, отсутствует. И, соответственно, американцы тоже советуют не обострять слишком [ситуацию] и не давать Китаю повода для дополнительного обострения. Плюс еще осенью Си Цзиньпину нужно идти на новый срок – это необычно для современного Китая, где было правило, ограничивающее пребывание руководителя [страны] у власти двумя сроками. Сейчас это ограничение снято, он может баллотироваться в третий раз, но при этом ему надо пройти между струй. С одной стороны, ему надо показать свою «самость», свою силу, свой патриотизм, а с другой стороны, ему нельзя втягивать Китай в какой-то острый конфликт, тем более конфликт, который может привести к горячей войне.
Вот такое ощущение, что китайское руководство стремится показать, что они Америку не боятся и оставляют за собой самые разные возможности – так в свое время и Мао Цзэдун действовал, – но с другой стороны не переходит грань».
Фото: Kremlin Pool / Global Look Press / globallookpress.com