В 2018 году, по данным ВОЗ, от рака погибло почти 10 млн человек. На сегодняшний день онкологические заболевания сохраняют высокую опасность летального исхода и сложность лечения. Несмотря на прогресс в разработке лекарств, препараты из-за заоблачной стоимости зачастую остаются недоступными и для пациентов, и даже для государства. Тем не менее надежд у онкобольных становится все больше – возможно, через 20–30 лет врачи смогут победить рак. О наиболее перспективных методах лечения одного из самых опасных заболеваний, о моде на медицинские обследования и группах риска рассказал в интервью «ФедералПресс» заведующий отделением колопроктологии ФГБУ «Клиническая больница», кандидат медицинских наук, онколог Андрей Атрощенко.
Борьба с онкологическими заболеваниями – наверное, один из самых важных вызовов, которые стоят перед медициной во всем мире. Насколько удалось продвинуться в этом плане за последние 20 лет?
— За последние 20 лет сделано много. Во-первых, появились новые препараты, которые позволили значительно продлить жизнь пациентов, а в ряде случаев добиться полной ремиссии заболеваний. Во-вторых, введено много скрининговых программ, которые позволяют выявлять заболевания предраковые, не дожидаясь развития ракового процесса, и увеличилось количество пациентов, у которых выявляют злокачественные образования на ранних стадиях. Наиболее прогнозируемые в плане скрининга заболевания – рак желудка, рак молочной железы, рак легкого, рак предстательной железы, колоректальный рак. Это те заболевания, которые очень легко с помощью скрининга выявлять на ранних стадиях и заниматься профилактикой онкологического процесса еще до того, как произошла трансформация каких-то предраковых заболеваний.
Конечно, еще многое нам предстоит сделать, потому что онкологические заболевания – это достаточно большая группа патологий и не со всеми их видами современной медицине удается успешно бороться на данный момент. Тем не менее во всем мире продолжают проводиться исследования, которые позволяют находить новые методы лечения и новые препараты. Мы должны с надеждой смотреть на эти процессы, и надеюсь, что через 20–30 лет большинство заболеваний мы сможем лечить намного успешнее.
Одно время много говорилось о лечении рака стволовыми клетками, рентгеновским облучением, еще разными методами? Насколько они себя оправдали?
— Все методы, которые были постулированы, безусловно, сыграли свою роль в лечении онкологических заболеваний. Химиотерапия, лучевая терапия – эти методы применяются в комбинированном комплексном лечении. Они не позволяют самостоятельно излечить человека, но в комбинации этих методов кроется секрет улучшения результатов лечения пациента, как по продолжительности жизни, так и по отсутствию рецидивов. Также повышается успешность хирургического лечения. Все меньше мы встречаемся с пациентами, у которых возникает рецидив заболевания после проведенного комбинированного лечения. Что касается современных методов, новые технологии лежат в плоскости химио- и иммунотерапии. Поскольку выявляются новые принципы воздействия на опухолевые клетки, появляются новые препараты, таргетные препараты, направленные препараты.
Сейчас разрабатываются алгоритмы индивидуализированного лечения, когда мы подбираем препарат под конкретного пациента, исходя из генетических особенностей как его организма, так и опухоли. Все это позволяет сделать персонализированный подход к лечению онкологического заболевания и улучшить результат. Прорывных технологий много, но таких, которые бы на 100 % излечивали, не существует. Эффективным может быть только комплексное лечение. Когда пациента ведет лечащий врач, наблюдает за пациентом в процессе лечения, он подбирает и корректирует это лечение – делает его персонализированным. Это «врачевание», о чем сейчас забыли, сейчас модно говорить о «медицинской услуге», но секрет и залог успеха при лечении онкологических заболеваний – это мультидисциплинарная команда специалистов, которая занимается постоянной оценкой состояния больного, развития его заболевания, корректирует лечение в зависимости от меняющихся условий – меняющейся стадии заболевания, меняющейся формы заболевания.
Если говорить о техническом уровне лечения онкологических заболеваний, лекарственном обеспечении – сегодня есть существенная разница, если вы будете лечиться в России, в Израиле, каких-то европейских странах или это миф сейчас?
— Различия имеются. Современные технологии лечения рака лежат в основном в плоскости лекарственной терапии. История создания лекарственных препаратов у европейских и американских компаний дольше, фармацевтические компании, которые существуют не один десяток лет, продвинулись в техническом и научном плане намного дальше, чем в России. У нас есть отставание, но стоит сказать, что благодаря усилиям правительства за последнее десятилетие в наших фармацевтических компаниях были созданы достаточно сильные лаборатории, с сильным диагностическим уровнем, и мы сейчас наверстываем тот промежуток времени, который упустили в 90-е годы, когда наука по созданию новых современных технологичных препаратов претерпела определенные проблемы. Мы сейчас догоняем, стараемся создавать аналогичные препараты в этом направлении, разрабатывать новые технологичные препараты, которые являются либо аналогами, либо новыми перспективными методами воздействия на опухоль, не имеющими аналогов мире. Тем не менее пока еще отставание существует.
В России в рамках нацпрограммы «Здравоохранение» одна из целей – снижение смертности от онкологии. Происходят сдвиги в этом плане?
— Что касается финансирования на лечение онкологических больных, оно постоянно увеличивается. Но и стоимость препаратов, которые сейчас разрабатываются, тоже растет – она значительно выше, чем у препаратов, которыми лечили 20–30 лет назад. 20 лет назад у нас было 10–15 препаратов, которыми пытались лечить все формы онкологических заболеваний. Сейчас есть сотни новых современных препаратов, стоимость которых доходит до сотен тысяч долларов за прием. Поэтому финансирование на применение суперсовременных препаратов в любых странах – очень большая проблема. Не может сейчас никакое государство обеспечить на 100 % лечение всех больных. Поэтому постоянно делается фармакоэкономический анализ эффективности препаратов, их реальной помощи пациенту, то есть насколько они реально продлевают жизнь. Можно использовать препарат, который стоит сотни тысяч долларов, но мы понимаем, что он реально продлевает жизнь пациенту, например, на два месяца. И здесь нужно четко понимать, какой категории пациентов мы должны применять этот препарат эффективно, то есть кому мы должны продлевать жизнь на несколько месяцев, а где мы можем использовать не то чтобы менее эффективные, но более стандартизированные схемы лечения. Это проблема во всем мире, не только у нас.
А количество онкобольных как изменяется?
— Что касается количества больных, оно увеличилось, но это увеличение отчасти связано с тем, что по всей России более активно вводятся скрининговые программы, благодаря которым мы начинаем выявлять заболевания на ранних стадиях и предраковые заболевания. Поэтому увеличение выявленных случаев и приводит к увеличению общего количества установленных злокачественных заболеваний. В последнее время, насколько мне известно, выросло число пациентов с первой и второй стадией. Еще достаточно большая проблема для России – примерно треть пациентов, у которых диагностирована третья стадия заболевания, и порядка 24 % пациентов, у которых выявляют четвертую стадию заболевания. Это проблема также существует не только в России, если говорить о четвертой стадии заболевания, поскольку метастатический рак – не всегда пропущенный пациент, это может быть особенность биологии. Многое зависит от того, насколько агрессивна опухоль сама по себе, насколько организм пациента, у которого она возникла, сражается с этими клетками и способен противостоять. Если иммунная система недостаточно способна выявлять опухолевые клетки, а сама опухолевая клетка с высоким потенциалом злокачественности, то очень быстро появляются отдаленные метастазы и не всегда их можно оперативно выявить.
Поэтому здесь борьба идет в информационном поле, когда правительство должно популяризировать среди населения здоровый образ жизни, обращение пациентов к врачам в поликлиники, стационары, чтобы люди обращали внимание на свое здоровье и при выявлении каких-то отклонений от своего повседневного состояния обращались вовремя к врачу, своевременно проходили обследование, чтобы своевременно можно было выявить болезнь на ранней стадии, оказать эффективное лечение. Это достаточно многогранная проблема.
Вы сказали, что число заболевших увеличилось благодаря раннему выявлению заболеваний при помощи скрининговых программ. Это все-таки централизованные проверки людей или появляется мода на то, чтобы отслеживать состояние здоровья, как часть моды на здоровый образ жизни?
— Безусловно, повышается сознательность у людей. Сейчас в моде здоровый образ жизни, эту моду ввел президент, и люди поддерживают это направление, стараются заниматься спортом, стараются отказываться от вредной пищи, переходят на здоровое питание. И министерство здравоохранения популяризирует здоровый образ жизни, скрининг, обследования, всегда проводит мероприятия, направленные на выявление заболевания. Очень много стало сейчас дней открытых дверей для пациентов, когда в выходной день люди могут обратиться, иногда даже круглосуточно проводят такие акции – то есть человек может прийти на обследование в свободное от работы время, пройти быстрое и эффективное обследование. В крупных городах стало много передвижных пунктов, когда рядом с крупными транспортными узлами проводят диагностику. Все эти мероприятия позволяют сделать медицинскую помощь и диагностику доступной для работающего населения страны.
Есть ли отдельные категории, которые попадают в группы риска, с большей степенью подверженные онкологии?
— Безусловно, да. Во-первых, это люди, родственники которых страдали от той или иной формы онкологического заболевания. Если родственники первой линии – бабушки, мамы, папы – страдали онкологическими заболеваниями, эти пациенты находятся в группе риска. Они должны более тщательно уделять внимание своему здоровью в плане диагностики – они должны своевременно и регулярно проходить обследование.
В данном случае что означает своевременно? С какого возраста стоит начинать обследоваться?
— Общие рекомендации такие: если родственник первой линии страдал онкологическим заболеванием до 50 лет, то его ближайший родственник должен начать обследоваться на 10 лет раньше. Если в 40 лет у родственника выявили заболевание, значит надо в 30 лет начинать. Общепопуляционные рекомендации: после 50 лет необходимо проводить скрининг на онкологические заболевания – колоректальный рак, рак молочной железы, рак желудка. Если человек курит или на работе имеет вредные химические и физические факторы, то должен регулярно проходить обследования на рак легкого. Плюс есть заболевания толстой кишки, воспалительные заболевания, полипы толстой кишки – это заболевания, которые со временем значительно увеличивают риск заболеть колоректальным раком. Если есть хронические заболевания, они могут быть предвестниками того, что у человека доброкачественные заболевания могут перерасти в злокачественные. В этой ситуации нужно более внимательно относиться к диагностике и ходить на обследования.
Фото: личная страница Андрея Атрощенко, Полина Зиновьева, unsplash.com