«ФедералПресс» запускает проект «Благотворители Южного Урала», в котором мы рассказываем об особенностях работы некоммерческих организаций в регионе, о сложностях и неразрешимых вопросах, с которыми они сталкиваются.
Дети, оставшиеся по каким-то причинам без мам и пап, попадая в больницы, остаются никому не нужны. У медсестер нет времени поняньчить малыша, успокоить его после укола или переодеть в чистое. Все в больницах делается на добровольной основе, и часто персонал просто не успевает следить за маленькими пациентами, предоставленными самим себе. А младенцы до года, которых находят на свалках и в подъездах, нуждаются в особой, круглосуточной заботе. Для этого и существует проект общественного объединения «Женщины Евразии», которым руководит Татьяна Щур.
Одиночество в больнице
Татьяна Михайловна, откуда возникла идея поддержать больничных сирот?
— История началась еще 13 лет назад. Наша организация – «Женщины Евразии» – выполнила небольшой проект в 2006 году в одном из домов ребенка: мы помогали социализировать сирот. И после проекта к нам пришла женщина, у которой был небольшой бизнес. Она рассказала, что за заболевшими детьми без родителей нет материнского ухода. Это дети-сироты из детских домов, домов ребенка, социально-реабилитационных центров.
Выяснилось, что на тот момент не было строчки в законе об уходе за такими детьми. То есть ребенок поступил в больницу, и все – он никого не интересует.
И все 13 лет общественники бьются за то, чтобы в законе о медицинской помощи была предусмотрена строчка об уходе за детьми-сиротами. Но до сих пор ничего не сделано. На протяжении всего этого времени несколько общественных организаций в России – их 10-11 максимум – решают вопрос своими силами.
Что вы решили предпринять?
— Можно было бы привлечь добровольцев для ухода за детьми, но это 2-3 часа в день, и каждый день приходить мало кто мог. Мы придумали просто собирать деньги и нанимать на работу в нашу организацию нянь. Тогда нам не удалось пробить в областном бюджете ни копейки, нас даже слушать не стали. Но средства удалось найти, и теперь выступаем как обычный работодатель: нанимаем нянь, и они работают в больницах, ухаживают за детьми. Должность мы сами придумали – ее нет ни в одном штатном расписании: общественная няня. По сути дела, мы обеспечиваем мамами маленьких детей, которые находятся одни в больнице.
Я считаю, очень большой шаг, который нам удалось сделать, – заключить соглашение о сотрудничестве с двумя управлениями администрации Челябинска: с горздравом и комитетом социальной политики (в разные годы они назывались по-разному). Эти соглашения предусматривают обязанность больниц пускать нас. Но и нас обязывают соблюдать все больничные правила – дисциплину и прочее.
Сколько сейчас таких общественных нянь у вас в штате?
— У нас в разные годы от одной до 10 нянь было, сейчас – 9. И это только на Челябинск. Пока никак не можем еще одного человека найти.
Хватает людей?
— Это минимум, больше мы позволить не можем. У нас есть мечта – работать в регионе. Мы краткое время работали в Миассе, несколько лет – в Копейске. Но сейчас пока я внутренне закрыла для себя тему области. Но сердце разрывается, звонят из Копейска и просят няню. Но что я сделаю? Финансирования не хватает. В данный момент в одной из больниц Челябинска у нас 11 детей. Одиннадцать! И это не только сироты. Есть детки, изъятые на время из семьи. Или ДТП случилось, мама в реанимации умерла, а ребенка куда девать? Пока на него не оформлена опека, малыш остается у нас.
Как переживаете пандемию? Отразилась она на вашей работе?
— У нас две замечательные опытные няни старше 65 лет. Уже три месяца подряд на больничных... Им больничный оплачивает государство, они теряют в зарплате, а мы пытаемся как-то компенсировать потери. Но они сидят дома, а так хотят с детьми работать! И как только карантин закончится, няни придут в больницы. Но вы же понимаете, что это как по лезвию ходить.
Какими качествами должны обладать няни?
— Три крупные НКО о нас узнали и предложили оплачивать работу нескольких нянь. Это благотворительные фонды «Солнечный город», «Вмсте поможем детям» и «Добро-мамы». С ними нас связывают соглашения о сотрудничестве. Но одна из вакансий до сих пор свободна. В соцсетях мы публиковали, какая няня нам нужна, – я написала целую страницу. Нам в отзывах пишут: как в космонавты набираете! Конечно, у нас свой космос. Няня – и это даже не обсуждается – должна любить детей. Есть люди, которые просто хорошо относятся к детям. А есть те, кто фанатично любит их. Например, у нас одна няня, которая как раз сейчас на карантине, говорит: «Я от запаха ребенка просто с ума схожу!» Вот такие люди нам нужны. Обязательно должен быть и опыт ухода за детьми, но этому и обучиться можно. Еще приветствуем, если у человека есть профильное образование: или педагогическое, или медицинское. Но это необязательное требование. Главное, чтобы человек был с самоотверженностью, дисциплиной. И важнейшее условие – соблюдение строгой конфиденциальности. Мы не имеем права разглашать информацию о детях.
Сложно соблюдать строгую конфиденциальность в работе?
— Вся информация, которую мы публикуем, согласуется с опекой. И даже когда соблюдаем все правила законодательства и выкладываем сведения завуалированно, все равно к нам предъявляют претензии. Но не публиковать такие истории мы тоже не можем. Потому что одна из задач проекта, помимо ухода за детьми, – пробудить в обществе милосердие. Что есть не только брошенные кошечки, но и дети.
Мы регулярно участвуем в разных благотворительных ярмарках. И когда на столе стоит ящичек для помощи больничным сиротам, а через пару метров – сборы для животных… Там ящик полный, а у нас – на донышке! Я хорошо к животным отношусь, но люди должны понимать, что наряду с кошками и собаками есть дети, которые тоже нуждаются в тепле. Если ребенка не обнимать, не целовать, кем он вырастет?
Когда я только наткнулась на группу, посвященную больничным сиротам, проплакала над историями детей больше часа: это и брошенные младенцы, и жестокое обращение с детьми... Как няни выдерживают такое эмоциональное напряжение, ежедневно сталкиваясь с человеческой жестокостью?
— Главное – няни относятся к детям как к родным. А над родным ребенком ты не будешь рыдать целыми сутками, если он болен. У тебя есть обязанности по отношению к нему, и надо их выполнять. Но няни плачут. А те, кто равнодушен к детям… Нам такие работники не нужны. Хотя и тем, кто плачет постоянно, тоже не стоит к нам идти. У нас работала одна женщина, она рыдала целый месяц, мы вынуждены были расстаться. Поэтому еще одно требование к нашим няням – стрессоустойчивость.
С этим мы справляемся не в одиночку: у нас проходят тренинги, мы обсуждаем наши боли. Каждый выстраивает для себя какую-то внутреннюю стратегию.
Много ли желающих стать нянями?
— Многие хотят помочь, идут с большим желанием, но чаще это эмоциональный порыв. Мы ценим такие порывы, но чаще всего кандидаты не проходят простой фильтр. Знаете, какой? Когда человек просится к нам на работу, я беседую с ним долго, а затем прошу оформить санитарную книжку. И 90 % кандидатов отпадают на этом этапе. Потому что ходить по врачам, стоять в очередях, платить за это какие-то небольшие деньги считается сложным и трудным.
Благотворительность стала нормой
Сложно ли заниматься благотворительностью?
— Вы знаете, я думала, что в пандемию произойдет спад пожертвований. Но, наоборот, стало больше взносов. Они маленькие, но их делают чаще. Для меня это стало приятным сюрпризом. Люди стали гораздо отзывчивее. Эта благотворительность стала понятной для многих, и общество приветствует ее, как и семьи. Раньше были случаи, когда женщина говорила: я вам переведу, только не говорите мужу! Теперь же чтобы в семье были раздоры из-за благотворительности – такого давно не встречалось. Мужчины стали чаще помогать.
То есть просить о помощи стало проще?
— Мы же, кроме денег, собираем благотворительную помощь: подгузники, питание, игрушки. На это средства не тратим вообще. У нас в группе «ВКонтакте» около 15 тысяч подписчиков, и они чутко откликаются на наши потребности. Последний случай: у нас детский столик пришел в негодность, мы написали в группе, и буквально на следующий день новый столик уже стоял в палате. Кроватки также недавно новые привезли.
Может быть, это потому, что мы стали активнее. Я не могу сказать за всех благотворителей. Единственное, для крупного бизнеса наш проект неинтересен. Только Челябинский цинковый завод нам оплачивает няню, но на нас обратили внимание благодаря одному добровольцу, который там работает. Каждый год мы подписываем с ними соглашение. В остальном больше помогает средний и малый бизнес: кто-то на постоянной основе, кто-то – разово. Пока держимся.
Няни проекта с Татьяной Щур (в нижнем ряду крайняя слева)
Сколько стоит одна няня?
– Няня обходится нам в среднем в 30 тысяч, включая налоги. Мы – добросовестный работодатель, оплачиваем все налоги, никогда не бывает задержки зарплаты. Выплаты зависят от количества смен, от того, есть ли круглосуточные смены и прочее. Кроме того, у нас есть партнерство с патронажной службой «Милосердие», которая выделяет нам сиделку. Иногда нужен человек, который бы мог лечь в больницу с ребенком, которому нужна срочная и сложная операция. Мы оплачиваем круглосуточную работу сиделки, на это еще деньги уходят.
Чем можно помочь вашему проекту?
— Нам нужны деньги. Все остальное есть. И есть люди, которые и рады помочь, но не могут. Один предприниматель раньше полностью оплачивал няню, но больше не может. Иногда я рыдаю от бессилия, от невозможности справиться с какими-то бюрократическими проволочками, из-за которых детям трудно помочь. Нам одна клиника какое-то время помогала, пообещали перечислять ежемесячно 15 тысяч. Я с бухгалтером клиники боролась каждый месяц, но перечисления было выбить трудно. Потом мы не стали себе тратить нервы.
Татьяна Михайловна, какие радости случаются с вами? В чем смысл работы?
— У нас есть таблица, где мы отмечаем движение детей: кто поступил, а кто ушел. И красным мы закрашиваем клеточку, если ребенка забрали в семью. Бывает и такое, что наша няня передает малыша из рук в руки опекунам, как в роддоме. Это такой стимул к работе! И у нас все страшно любят такие моменты.
Еще был случай в прошлом году. Ребенок попал в автокатастрофу с мамой, мама лежала в реанимации, а ребенок с переломами попал в областную больницу. Маленький еще – года три ему было – ничего не понимает. Два дня с няней он был, а на следующее утро назвал ее «мама». Она так радовалась! Потом его настоящая мама выздоровела и забрала его. Мы до сих пор с теплотой вспоминаем: ребенок сразу чувствует искреннее отношение.
Но основная часть детей – это заболевшие воспитанники из домов ребенка. Есть и дети постарше, из интернатов, социально-реабилитационных центров. Ребята часто к нам возвращаются, потому что часто болеют, нет иммунитета. Они практически растут в больнице, и когда вдруг такого ребенка забирают в семью – это великое счастье.
Фото: Татьяна Щур, архив проекта Больничные сироты