Сложнее всего взвешенно оценить большие перемены, находясь непосредственно внутри масштабных событий. Тем ценнее точка зрения на окружающую реальность человека, вооруженного уникальной эрудицией и аналитическими навыками. О происходящем в России и в мире сегодня «ФедералПресс» рассказал Анатолий Вассерман, журналист, эрудит, интеллектуал, депутат Госдумы, член фракции «Справедливая Россия – За правду».
«От американцев станут шарахаться, как от чумы»
Если упрощать, сейчас в обществе бытуют два диаметрально противоположных настроения. Одни ждут, когда все войдет в привычную колею, другие считают, что мир никогда не будет прежним. На ваш взгляд «профессионального наблюдателя», какая позиция ближе к истине?
— Мир никогда не бывает таким, как раньше, он меняется. Другое дело, иногда он меняется так быстро, что мы обращаем на это внимание. Сейчас как раз такая полоса «скоростных» изменений. Чем она закончится? Я обычно говорю: закончится, как всегда: мы победим, но для этого понадобится полное напряжение всех сил.
Какие именно изменения могут произойти в ближайшее время? Полагаю, главным станет демонтаж нынешней системы глобального разделения труда, основанной на узкой специализации целых стран. У меня довольно много публикаций на эту тему, где показано, каким образом эта система, вроде бы призванная повысить мировую производительность труда, вела к катастрофическому ее падению. Просто потому, что в этой системе значительная часть трудоспособных людей оказывается вовсе не у дел.
Любая страна слишком сложна и велика для того, чтобы ее можно было сосредоточить всего на нескольких видах деятельности. Да, производительность труда в расчете на одного работающего и сейчас продолжает расти, но не благодаря разделению труда, а вследствие сокращения рабочих мест. Так каждое из них проще оснастить по последнему слову техники. При этом производительность труда в расчете на одного живущего падает буквально на глазах: все большая часть живущих оказывается фактически неработающими. Сейчас, похоже, эта система идет к своему финалу.
Трамп, кстати, попытался демонтировать ее мирным путем. Ему не позволили и завалили миллионами фальшивых бюллетеней. Но результат хода дальнейших событий в мире ясен. Прежде всего потому, что Соединенные Государства Америки доказали свою неспособность играть далее те роли, которые играли раньше. Видно, что они уже не могут обеспечивать безопасность, более того, даже не пытаются обеспечивать ее кому бы то ни было. Зато охотно экспортируют всяческие виды потерь и разрушений.
Для чего?
— Есть анекдот. Двое туристов слышат медвежий рык. Один из путешественников быстро переобувается в кроссовки. Другой ехидно спрашивает: ты намерен бежать быстрее медведя? Нет, отвечает первый, мне достаточно бежать быстрее тебя.
Американцы повсеместно создают обстановку кризисов и катастроф просто потому, что в такой обстановке их собственные кризисы и катастрофы оказываются не так заметны. И, соответственно, они могут по-прежнему какое-то время привлекать со всего мира все, что плохо лежит. В первую очередь, конечно, деньги и иные ресурсы. Главный лозунг американцев на протяжении последних десятилетий: да, у нас плохо, но у других еще хуже. К сожалению для них и к счастью для остального мира, такие трюки хорошо работают лишь в краткосрочной перспективе.
Мой партнер по многим работам Нурали Латыпов написал книгу «Острая стратегическая недостаточность». Там описывалось, каким образом решения, выгодные в краткосрочной перспективе, зачастую в долгосрочной оказываются абсолютно катастрофичными. Уже сейчас от СГА начинают дистанцироваться все, у кого есть для этого возможность. Те, у кого такой возможности пока нет, начинают ее изыскивать.
Думаю, в скором будущем от американцев станут шарахаться, как от чумы, даже англосаксонские страны, не говоря о государствах, принадлежащих к иным цивилизациям. Недавно американцы попытались надавить на КНР с требованием не позволять бизнесам взаимодействовать с Россией. Китайская журналистка четко перевела это требование с дипломатического языка на человеческий: «Не мешайте мне разобраться с вашим ближайшим союзником, чтобы я мог, добив его, ударить по вам».
В давней своей статье я упоминал историю Гнея Гнеевича Помпея, оказавшегося в прошлом предводителем одной из сторон в очередной гражданской войне и заявившего: «Кто не со мной, тот против меня». То есть потребовал под угрозой разно-безобразных санкций, чтобы римляне поддержали его. На это предводитель другой стороны Гай Гаевич Юлий по прозвищу Цезарь заявил: «Кто не против меня, тот со мной». Иначе говоря, не нужно помогать мне, достаточно не помогать Помпею. Римляне практически мгновенно отвернулись от Помпея, и вскоре он был разбит.
Американцы действуют в духе Помпея. Когда говорят, что у них все в порядке, я цитирую бородатый анекдот: «Пока все в порядке, сказал человек, выпавший с 20-го этажа, пролетая мимо 10-го». Да, у них большой запас прочности, большое корыто дольше тонет. Но конечный результат запущенных процессов вполне очевиден.
Одним из наглядных индикаторов «плавучести» считается стабильность валюты и других финансовых инструментов. Вас не смущает непотопляемость доллара?
— Он уже тонет. Если не ошибаюсь, официальная инфляция в СГА в прошлом году составила 7 %. Это вроде бы немного. Но в три с лишним раза больше того, к чему американцы привыкли. А по некоторым значимым видам товаров инфляция уже превысила 20 %, например, на продовольственном рынке.
В РФ многие жалуются на удорожание продовольствия. Да, у нас оно дорожает медленней, но и для нас достаточно ощутимо. Но дело не только в инфляции. Куда важней ее последствия. Долларами пользуются в международных расчетах не столько из-за любви к портретам американских государственных деятелей. Главное – любые деньги должны быть обеспечены товарами и услугами, которые за эти деньги можно купить, не прибегая к их конверсии в иные платежные средства. Долларом до недавнего времени пользовались при взаиморасчетах практически по любым трансграничным потокам товаров и услуг. Это привело к тому, что доллар обеспечен самой большой в мире товарной массой, а потому и колебания его курса оказались наименьшими из всех валют мира. Но американцы изрядно злоупотребили этим, выпуская куда больше долларов, чем нужно для международных расчетов, в надежде, что эти деньги «рассосутся» по товарным потокам мира.
До поры до времени так это и работало. Однако сейчас избыточных долларов в мире накопилось столько, что их курс очевидно неустойчив. Если раньше долларом пользовались, в том числе, для избежания рисков потерь на колебаниях курсов, то сейчас курсовые потери при взаиморасчетах в долларах уже сопоставимы с рисками от других платежных средств.
Это повлекло за собой стремительный отток долларов из международных расчетов. Сейчас, насколько я знаю, в долларах осуществляется немногим более половины международных операций. А это сужает базу, обеспечивающую доллар, и еще больше снижает его стабильность. Процесс идет по нарастающей, сдерживает его только то, что значительная часть валютных резервов у большинства стран мира именно в долларах, все стремятся поддерживать его курс, чтобы не обесценить собственные резервы. Сейчас запас прочности у СГА не собственный, а внешний. Рано или поздно все придут к выводу, что дешевле плюнуть на доллар и похоронить его, нежели пытаться вдохнуть жизнь в покойника.
Имеется ли иной потенциальный инструмент для расчетов?
— Например, Индия и РФ договариваются исчислять кросс-курсы своих валют на основе китайского юаня. Вполне осуществимый вариант. Думаю, что не единственный. Кроме того, никто не отменял прямую биржевую торговлю валютами, – курс какой-то валюты, устанавливаемый на бирже другой страны, достаточно надежный ориентир. Словом, даже в кросс-курсах не обязательно привязываться напрямую к доллару, возможны другие варианты. Есть поговорка: кто хочет сделать – ищет способ, кто не хочет – ищет причину.
«Все потрясения – это перемены к лучшему»
Вы по-прежнему придерживаетесь идеи о минимально необходимом пороге численности рынка для окупаемости новых разработок?
— Вывод о необходимости некоего порогового числа жителей на рынке, куда выпускается новая разработка, сделала группа западноевропейских экономистов в конце 70-х годов прошлого века. Я постарался реконструировать это исследование, понять его логику и сделать выводы, какие еще факторы, кроме числа жителей, следует принимать в расчет. У меня получилось, что на момент проведения исследования этот порог в Советском Союзе составлял не более 250 млн человек. В нынешних экономических условиях порог в Европейском Союзе поднялся по крайней мере до 400 млн человек, а на постсоветском пространстве опустился примерно до 200 млн.
Надо учитывать, что в каждой из частей этой «большой России» сейчас живет меньше 200 млн. Чтобы обеспечить себе самодостаточность, мы должны воссоединить всю Россию от Таллина до Кушки и от Кишинева до Владивостока. Сейчас в каком-то смысле идет первый этап этого процесса, хотя формально власть Российской Федерации вроде бы не ставит перед собою такую цель. Да, я про события на Украине.
Во многих публикациях, связанных с моей малой родиной, я объяснял, почему Украина, формально оставаясь независимой от остальной России, является источником повышенной опасности для своих граждан и для соседей. Она и останется опасной, пока не будет отменена старая польская фальшивка «Украина – не Россия», и пока Украина не будет возвращена в состав России вполне официальным образом.
Намечаются и другие ходы. Я уже объяснял, что экономическая структура, включающая в себя в качестве единого рынка Индию и Китай, тоже гарантированно независима от всего, происходящего в остальном мире. Как ни парадоксально, по отдельности Индия и Китай, несмотря на население, казалось бы, многократно превышающее порог окупаемости, вовсе не окупают на своих внутренних рынках разработки того уровня, какие они предлагают миру в целом. Проблема кроется в колоссальном различии цен мирового и их внутренних рынков, вследствие чего число жителей этих стран, способных потреблять продукцию экспортируемого ими уровня, недостаточно. А при объединении эта критическая масса наконец будет достигнута.
Из-за глубоких межцивилизационных противоречий ни Китай, ни Индия не могут организовать для себя единый рынок, и тут неизбежно посредничество Российской Федерации. Во-первых, работа по созданию единого индийско-китайского рынка уже идет, и РФ играет в этом ключевую роль. Во-вторых, на протяжение по крайней мере нескольких ближайших поколений именно Россия останется для этого объединенного рынка главным источником новых разработок и, что важней, источником научных исследований, необходимых для организации новых разработок.
Короче говоря, я смотрю на приходящий мир весьма оптимистично и уверен, что все потрясения – это перемены к лучшему. По моим прикидкам воссоединение России завершится в течение ближайших лет пяти. А где-то в конце 2020-х годов – точную дату определить не берусь – в мире накопится такая вычислительная мощность, что станет возможным планировать все мировое производство как единое целое, причем, в реальном времени. Когда это произойдет, нас ждут перемены во всех аспектах жизни.
Вы давно озвучиваете тезис о неизбежности перехода к такой, по сути, плановой экономике. Сдаст ли «свободный рынок» позиции добровольно?
— В принципе уже понятно, что этот переход можно провести безударно, мирным путем. Чтобы на переходе никто всерьез не пострадал. Каждый, кто что-то теряет в силу изменения структуры общества, должен получить взамен нечто, способное заинтересовать больше, чем утраченное. Несомненно, это возможно, но пока, к сожалению, не ясно, как это осуществить практически. Я надеюсь, найдутся источники финансирования исследований, необходимых для отработки такого безударного перехода.
Кого вы видите интересантом и проводником этих процессов?
— В том и фокус: заинтересованы окажутся практически все. Такой переход – это, помимо прочего, грандиозное, в разы повышение производительности труда. У общества появятся ресурсы и новая заинтересованность в использовании этих ресурсов. Понятно, некоторые осложнения будут. Например, сейчас, чем выше расслоение в обществе, тем легче состоятельным людям находить прислугу. Прислугу станет находить труднее, ею будет невозможно помыкать в свое удовольствие. Да, будут какие-то ограничения, найдутся нежелающие переходить на новые правила, но таких окажется сравнительно мало.
«Реальное ухудшение ситуации перевесит любую пропаганду»
Вы описываете идеальный мир, где все решает здравый смысл, и в котором нет места деструктивным действиям. В войнах, например, тоже никто не заинтересован…
— Ошибаетесь, в них заинтересованы многие. Тут не нужно, чтобы были заинтересованы все. В массовой заинтересованности любого свойства играет роль такой инструмент, как пропаганда. Например, Украина восемь лет мечтала о столкновении с Россией, и это было именно результатом пропаганды. Впрочем, когда ожидаемое случилось, оно оказалось для лиц, принимающих решения на Украине, малоприятным сюрпризом.
Пропагандой можно сделать многое – и хорошее, и плохое. Правда, в позднесоветское время любили говорить: «Холодильник одолеет телевизор». Имея ввиду, что реальное ухудшение ситуации перевесит любую пропаганду. Следует учитывать, что «холодильник» работает медленней «телевизора». А иногда пропаганда откровенно перевешивает здравый смысл. Вот, например, Байден убеждает своих сограждан, что в кризисе СГА виноват Путин, хотя на деле кризис углубляется уже лет 15, а в форме инфляционного удара начался в прошлом году. Тем не менее, многие Байдену верят.
Мы наблюдаем переоценку смыслов и перевод в позитивный контекст таких понятий, как деглобализация. Как вы относитесь к подобной игре словами?
— Когда мы используем в отрицательном значении слово «глобализация», то скорее имеем в виду предельную степень монополизации, которая действительно является злом. Идеальная глобализация, соответствующая первоначально заявленной концепции всеобщей доступности и предельного разнообразия, неизбежна вовсе не ради наращивания массовости производства, а просто потому, что очень многим действительно хочется всюду побывать и все попробовать. Чем больше возможностей для этого мы получим, тем счастливее будет человечество, как ни пафосно это звучит.
В экономической плоскости курс на едва ли не тотальное импортозамещение идет рука об руку именно с концепцией деглобализации и сворачиванием международного разделения труда. Так ли целесообразно замещать буквально все технологические цепочки, особенно, когда речь идет о специализированных производствах, которых в идеале достаточно одного-двух на весь мировой рынок?
— Экономическая теория мирного времени несколько отличается от экономической теории времени военного, когда приходится думать не «сколько это будет стоить», а «когда это нужно сделать». Да, есть такие виды продукции, где достаточно одного изготовителя. Но сколько вообще в мире видов продукции? По грубым оценкам, если исключить разные коммерческие повторы названий одних и тех же товаров, сейчас насчитывается порядка 100 миллионов наименований промышленной продукции. Предполагаю, что при таком изобилии найдется, что делать каждой стране, не впадая в однобокую специализацию. Чтобы каждый человек мог найти себе занятие, должна быть возможность найти разнообразные занятия у каждого государства.
«Нам нужно наладить производство «станков для производства станков»
Если говорить о российской экономике под санкциями, какие направления для импортозамещения вы считаете наиболее критичными и безотлагательными?
— Первоочередное – производство «станков для производства станков». Решаемая ли это задача? Вполне решаемая, не говоря уже о том, что многие технологии на этом направлении – наши отечественные разработки.
Кстати, насчет отечественных разработок. Когда кампания «изоляции Запада от нас» только начиналась, меня изрядно позабавило американское постановление о запрете поставки в РФ оборудования для подводного и наклонного бурения. Дело в том, что эти технологии впервые появились именно у нас. Да, какое-то время мы не развивали их, а закупали оборудование за рубежом. У нас умеют его делать, однако значительная часть нефтяников до сих пор не верит в эффективность отечественного оборудования и предпочитает импортировать его по зигзагообразным схемам. Соответственно наши производители страдают, ибо продают своих изделий куда меньше, чем в состоянии сделать.
Или приведу другой пример, касающийся меня напрямую. Двоюродный брат моей мамы Борис Михайлович Баум в советское время на заводе прецизионных станков в Одессе руководил производством винтовых шариковых пар. Эти устройства позволяют резко снизить трение в зоне контакта и значительно повысить точность движений. Не сомневаюсь, даже если террористическая группировка, отступая, разрушит сам завод, там хватит людей, способных возобновить производство, обеспечив нас комплектующими для тех самых станков особо высокой точности. Это лишь один факт, но я знаю, что подобных разработок, созданных у нас, и по каким-то причинам заброшенных, достаточно для того, чтобы мы могли возобновить производство «станков для производства станков» без сверхъестественных усилий.
Что еще? Выяснилось, у нас «горит» самостоятельное производство лития. Ресурсов, из которых можно выделять литий, достаточно, но до недавнего времени рентабельней было закупать концентрат за рубежом. Сейчас Аргентина и Чили задерживают поставки по уже заключенным контрактам. Придется в пожарном порядке осваивать выделение лития из исходного сырья.
Проблем хватает, но в чем совершенно уверен, глаза боятся, а руки делают. Что бы нам ни предстояло, все получится. Напомню, отечественное поршневое авиастроение изначально основывалось на приобретении лицензий за рубежом. Довольно быстро после покупки мы ухитрились сделать собственную конструкцию, работающую лучше. То же самое повторилось с турбореактивными двигателями. Были у нас и собственные разработки, но для ускорения сперва освоили трофейное производство BMW и Юнкерс (JuMo), потом купили у англичан лицензии на моторы «Дервент» и «Нин», а еще через пару лет наши моторы если и уступали зарубежным, то только по расходу горючего.
Мастерской массового копирования считается китайская промышленность. Но даже ей не удается просто повторить некоторые сложные технологии конца прошлого века, в частности, советские авиадвигатели. Почему считаете, что современной России по плечу современные импортные технологии?
— У Китая нет главного, что есть у нас: нескольких поколений научных и инженерных школ. Помните английскую поговорку о том, как стать джентльменом? Очень просто, для этого требуется окончить три университета. Первый должен окончить ваш дед, второй – ваш отец, третий – вы.
В какие сроки реально избавиться от большей части импортозависимости?
— В разных отраслях по-разному. Недавно в «Бизнес-журнале» вышла моя очередная статья. В ней я довольно грубо оцениваю, что в самой сложной отрасли – в производстве интегральных микросхем сверхбольшой степени интеграции (СБИС) – для создания оборудования мирового уровня нам понадобится два-три года. По крайней мере, устройства позиционирования трафаретов ультрафиолетовой литографии, основанные на пьезоэлектрических двигателях, известны несколько десятилетий. А источники ультрафиолета требуемой длины волны основаны на трудах Жореса Ивановича Алферова и могут быть созданы «под заказ» по мере надобности.
Отечественное производство едва ли не ежедневно обнаруживает очередные, выпадающие из-за санкций или разрушенной логистики, звенья в прежде налаженных технологических цепочках. Занимается ли кто-то у нас в стране этой проблемой системно?
— Насколько мне известно, пока нет. Нет единого штаба. К сожалению, слишком многие в экономическом блоке правительства надеются на «невидимую руку рынка». Хотя эта невидимая рука, по-моему, умеет только душить тех, кто в нее поверил. Впрочем, как известно, дела быстрее всего движутся на «пинковой тяге», а этого нам в последнее время обеспечили вполне достаточно, чтобы решения начали, наконец, принимать быстро.
Скорее всего, это должно быть в компетенции Минпромторга. Весьма вероятно, что по ходу работы штаба выявится множество других структур, которые необходимо задействовать. Начнем с Минпромторга. Как любил говорить один из главных героев Лоис Буджолд император Грегор Форбарра, давайте попробуем – и посмотрим, что получится.
Времена перемен и острых столкновений значительную часть общества держат в состоянии стресса. В какой момент в обозримом будущем мы явно ощутим, что движение нашей страны по восходящей необратимо? Констатация какого значимого факта позволит выдохнуть?
— Думаю, большая часть народа убедится, что мы движемся вверх, только после размещения наших войск во Львове. Причем, не в процессе штурма, а на постоянной основе.
Фото: РИА Новости/ Александр Натрускин
Разговор о важном: лучшее от «ФедералПресс»