Кавалер ордена Мужества, ветеран спецоперации Антон Филимонов из Бурятии практически с самого начала был на передовой. В прошлом году он вернулся из зоны боевых действий: потерял ногу. Антон Филимонов рассказал «ФедералПресс» о том, как проходит реабилитация, и о том, какая помощь нужна тем, кто вернулся из зоны СВО.
Расскажите, что с вами произошло на СВО и как вы это приняли?
— Мы с ребятами подорвались 3 июня прошлого года. После этого мы прошли определенный курс реабилитации. Первое, с чем мы столкнулись, было принятие случившегося. В этом непосредственно должна заключаться, наверное, работа психологов. С нами, к сожалению, такого не было. Ты лежишь и думаешь: у меня нет конечности, что я теперь могу? Могу ли я бегать, ездить на машине? Ты начинаешь очень глубоко зарываться в себе.
Если в этот момент психологи не будут работать с военнослужащими, то фаза принятия будет длиться очень долго. По себе могу сказать, что родители узнали о моем ранении только четыре месяца спустя. Я бы не назвал свое ранение настолько серьезным, с этим можно жить. А есть люди, у которых нет двух ног и руки, к примеру. Они просто боятся позвонить своим родным, потому что считают, что те от них могут отказаться. Поэтому фаза принятия этого ранения и работа психологов – очень важный момент, который нужно проработать.
Как решаются вопросы протезирования и помощи раненым?
— После ранения военнослужащий начинает спрашивать всех своих товарищей и тех, с кем лежит в госпитале, в какой компании лучше протезироваться. Это ключевой момент. Если не разобраться в этих всех аспектах: что ему положено, какая протезная организация лучше, какая хуже, то это скажется на его здоровье и дальнейшей жизни. Есть протезы, к примеру, с электронными коленями, на которых можно не просто ходить, но даже кататься на сноубордах и велосипедах. Есть гидравлические – с ними уже особо не поактивничаешь. Среди протезистов у меня есть товарищи, которые собирают консилиумы и делятся своим опытом.
С какими проблемами можно столкнуться при протезировании?
— Например, длина культи или срез кости должны быть определенными под конкретный протез, чтобы потом после операции не возникало никаких сложностей. Чтобы нервное окончание нигде не сдавило. Чтобы нога не простреливала, либо спил кости не разрезал ткани. Лично у меня нога срослась не очень хорошо. Сейчас нужно опять делать операцию, вырезать старый шов, удалять рубцовые ткани, заново все это зашивать. Потом ждать еще месяц-полтора, пока все заживет, и только после этого можно будет заново протезироваться.
Хотелось бы, что хирурги плотно работали с протезистами. Необходим некий консилиум, где врачи смогли бы обсуждать все вместе, чтобы не терять времени.
Что бы вы посоветовали тем, кто проходит через подобный опыт?
— Протезирование в основном проводят в центральной части России: в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах. А ты из глубинки и лежишь в госпитале. Проходит полгода, тебе, естественно, хочется домой, к близким. Многие люди не понимают, что нужно дождаться, иногда даже целый год надо полежать, долечиться, только потом можно ехать домой. Часто многие не понимают этого, бросают все и уезжают. А потом оказывается, что долечиться – надо было. Чтобы такого не было, чтоб людей подготовить к долгому лечению, нужна работа психологов.
Как проходит реабилитация после протезирования?
— Вернуться в строй военнослужащему после ранения и протезирования мешает, в первую очередь, реабилитация, потому что она проходит долго. Все думают: «Сейчас я получу протез и обратно поеду на СВО».
Но нет, так не бывает, потому что в период реабилитации поврежденная нога или рука постоянно худеет. Допустим, уезжаешь в санаторий, а через месяц тебе нужно опять вернуться в госпиталь, потому что нога похудела и тебе больно ходить. Каждый раз протез приходится переделывать. Мой за год с лишним переделывали десять раз. Устанавливали мне его в московской клинике, хотя я сам не из Москвы. Приспособление оказалось не лучшим вариантом, но я в тот момент не разбирался.
Как принять то, что ты уже не будешь прежним? Меняется ли отношение людей?
— Людям, которые получили серьезные ранения, не нужно стесняться выходить в свет. Многие мои товарищи и знакомые говорят, что в госпиталях часто показывают фильм «Морпехи. Сильные духом», чтобы их поддержать (это фильм о героях СВО, в том числе об Антоне). Даже когда приходишь в госпиталь, в котором лечился, люди подходят и благодарят. Это действительно помогает.
Нужно, наоборот, надевать шорты или футболку, чтобы все видели, что ты с протезом, однако ничем не отличаешься от них. Чтобы не было никаких комплексов. Общество на данный момент не особо готово видеть таких людей. Наверное, те, кто с ограниченными возможностями здоровья, меня поймут. Иногда будут косые взгляды, но от этого никуда не деться.
Российские специалисты учитывают опыт каждого ветерана СВО, каждую историю для выстраивания системы реабилитации. Работа ведется непрерывно. Часть таких задач взял на себя фонд «Защитники Отечества», который возглавила Анна Цивилева. В своем интервью «ФедералПресс» она рассказала о том, филиалы фонда открыты в каждом регионе России, а в небольших населенных пунктах помощь оказывают координаторы и волонтеры.
Основная деятельность госфонда – обеспечение реабилитации. У «Защитников Отечества» есть договоренности с ведущими клиниками. Также уже в портфеле фонда немало примеров успешной работы, которая помогла людям не только полноценно жить, но и заниматься спортом.
Так, социальные координаторы фонда обучены не только всем бюрократическим нюансам и помогают с оформлением документов, они и обучены оказывать бывшим бойцам психологическую помощь.
«Фонд не ограничивается стандартным набором, а предоставляет дополнительные технические средства реабилитации», – отметила Анна Цивилева.
Фото: Anatoly Lomokhov / Globallookpress / globallookpress.com
Эксклюзивы «ФедералПресс»