Россия нуждается в новой государственной идеологии – идеологии, которая объяснила бы всему миру цели и ценности Русской цивилизации, а самим россиянам – причины происходящего в стране и вокруг нее. Об этом пишут в своей статье члены Екатеринбургского клуба политологов Анатолий Гайда и Вадим Дубичев. Ответом на какие вызовы и угрозы является сегодня государственная идеология, с какими подводными камнями сталкиваются ее разработчики и когда россиянам представят результат напряженной дискуссии об идеологии – поделился в интервью с «ФедералПресс» Анатолий Гайда.
От демократии к идеологии
Анатолий Войцехович, в своей статье «От демократии к идеологии» вы приводите цитату философа Александра Дугина о том, что государство создается из идеологии, а не наоборот. Была ли идеология у России эпохи 90-х, у государства Ельцина?
— Это не первая статья, а часть целого цикла работ. В других статьях мы пошли даже дальше и пришли к выводу, что не только государство вытекает, но и сама Конституция РФ вытекает из идеологии. Государству нужна какая-то концепция, видение, которое формируется в конституционных юридических нормах, а потом реализуется на практике.
Ведь что такое государство? Это определенный институт, как писал [английский философ Томас] Гоббс, перехода от естественного состояния к нормальному. А что такое естественное состояние? Это война всех против всех. Когда все ставят свои интересы во главу угла, то приходят в конфликт с интересами других. И поэтому нужно государство, чтобы навести порядок, устранить хаос. А какое государство, какие у него функции, как оно регулирует общественную жизнь – это уже вопрос идеологии.
Именно это и подразумевал Дугин, говоря, что не идеология вытекает из государства, а государство формируется исходя из определенных идеологических принципов.
Была ли идеология у создателей современного государства российского? Сейчас сложно сказать, что было в их головах. Я могу только предположить, что упорядоченной аналитической системы да с возможными вариантами, с учетом перспектив не было. Я могу сослаться, кстати, на министра юстиции РФ Константина Чуйченко, который говорил: как раз когда обсуждали Конституцию, то в ее редактировании определенную роль сыграли западные «партнеры», но наши взяли, как он пишет, повышенные обязательства.
Мне сложно судить, было ли так или иначе. Но судя по тексту Конституции и судя по тому, как потом была реализована структура государства, влияние Запада имело место. Если взять нашу Конституцию, то создается впечатление, что она по структуре и по многим тезисам списана у немцев. Поэтому прямо отвечаю: я думаю, что системного видения с прогнозом, с перспективами, с последствиями – не было. Хотя какие-то подходы к формированию национальной идеологии все же имели место.
Вы пишете о консерватизме путинских времен как о неизбежной реакции на либерализм 90-х. Почему и как возникла такая реакция?
— А вы вспомните 90-е годы! Это шоковая терапия, это либеральная концепция о невмешательстве государства в экономику, о том, что рынок сам все отрегулирует. К чему это все привело, к обнищанию? Олигархи не только захватили собственность, они были во власти, вы вспоминаете? Потом куда они делись? Начиная с [министра иностранных дел в 1990–1996 годах Андрея] Козырева, кончая [руководителем администрации президента в 1996–1997, первым вице-премьером в 1994–1996 и 1997–1998 годах Анатолием] Чубайсом. Поэтому страна была на грани нищеты, я уж не говорю о некоторых идеологических моментах.
Сторонники западной идеологии говорят: «Зато была демократия». Не вдаваясь в теоретические нюансы, в обыденном смысле демократия – это принятие решения на основе мнения большинства. А что на самом деле происходит сегодня с демократией на том же Западе? Решение принимается на основе учета мнений меньшинства. Например, ЛГБТ*. Они что – большинство? А теперь что они делают? Они теперь настаивают, чтобы и мы шли по этому же пути. А что есть семья в их понимании? Это что – мнение большинства? И на Западе полно нормальных людей. Но их голос не слышен. Ту же модель общества хотели навязать и нам. Я уже не говорю об экономике.
Поэтому я думаю, что [президент Владимир] Путин это все прекрасно понимал и пришел к выводу, что надо спасать было Россию. Спасать экономически, спасать политически, внешнеэкономически. Ну, если Козырев в свое время спрашивал американцев: «Скажите, наши какие национальные интересы?». А то мы же не знаем! Это же факт. Вот поэтому надо было вернуться к истокам. Надо было политику внешнюю, внутреннюю, идеологическую, политическую выстраивать так, как делают это нормальные люди, – на основе тех традиций, того понимания, которые есть у народа.
Потому, кстати, в 2020 году внесли ряд сугубо консервативных изменений в ту часть Конституции, которую можно было поправить. О семье, о вере, о патриотизме и так далее. Это, я считаю, первый шаг в сторону трансформации либеральной идеологии в сторону консервативной. Консервативной – не в смысле отсталой, а в смысле сохранения сугубо российских ценностей и традиций.
Говоря о Конституции: на ваш взгляд, допустимо ли дальнейшее внесение изменений в нее, чтобы эту идеологию закрепить? Например, глава СК России Александр Бастрыкин в ноябре прошлого года предложил сформулировать идеологию и цели российского общества в Конституции. Как вы к этому относитесь?
— Вы знаете, здесь есть нюанс. Есть основные моменты, которые записаны в первых двух главах. В том числе знаменитая 13-я статья об идеологическом многообразии и запрете государственной идеологии. В соответствии с нормами Конституции эти главы не поддаются никаким изменениям. Туда нельзя внести, изменить, поправить, что-нибудь убрать и так далее, это можно только путем принятия новой Конституции. Изменения, которые были в 2020 году внесены, это как раз в той части, которая подлежит редактированию.
Теперь по идеологии, по ст. 13 Конституции РФ, которая содержит запрет на госидеологию. Наиболее распространенный аргумент гласит, что это противовес знаменитой 6-й статье Конституции Советского Союза, где была единственная партия, единственная идеология со всеми вытекающими последствиями.
По сути дела, реализовав в нормах Конституции 1993 года либеральную идеологию, они написали о том, что государственной идеологии нет. И эта глава не может быть изменена. То есть авторы тем самым наложили табу на отказ от либеральной идеологии. Такой вот хитрый ход.
Это породило странные процессы. Вы наверняка отслеживаете противоречие, мягко скажем, между правительством России и Центробанком. Почему оно возникло? Потому что в Конституции (списано с западных моделей) заложена идея о том, что банк не входит в систему органов государственной власти, это самостоятельный орган и действует в соответствии со своим пониманием экономики и своей роли в этом процессе. Руководство банка действует в интересах банка, а правительство действует в интересах экономики страны. Я уверен, что эту ситуацию надо менять.
В целом специалисты говорят, что только в пяти или шести конституциях есть норма, запрещающая госидеологию. Из них почти все – это бывшие республики Советского Союза, в том числе и Россия.
Понимаете, что касается органов госвласти, их полномочий, структуры, все, что прописано в Конституции РФ, можно оставить без изменения.
Но мы говорим о госидеологии, которая у нас внезапно оказалась под запретом. Мне кажется, тут нужен какой-то широкий общественный и государственный диалог. И тут вновь возвращаемся к вопросу о том, что первично, а что вторично. Если бы в Конституции были заложены нормы, которые точно соответствуют традициям России, истории, пониманию о справедливости, ответственности и так далее, у меня вопросов не было. Но это тот случай, когда телегу поставили впереди лошади.
Конечно, Конституция – это особый, прежде всего юридический, документ. Однако любая Конституция есть юридическое оформление идеологии государства, и наша Конституция не исключение. Другое дело, что эта идеология должна отражать интересы россиян, их традиции, раскрывать смыслы происходящего и достичь того, чтобы эти смыслы, ценности и цели стали внутренними убеждениями граждан.
Идеология государства
Вы пишете в статье, что российское государство медленно движется к формированию консервативной государственной идеологии. На что такая идеология может опираться?
Политолог о российской Конституции: «Показывает поступательное развитие нашей страны»
— Идут многочисленные дискуссии. Юристы, политологи, философы, государственные деятели, депутаты Госдумы, сенаторы Совета Федерации, деятели культуры и так далее. Но есть один нюанс: они не могут определить, о чем они спорят. А что такое идеология?
В нашем понимании идеология – это не классовое сознание, не партийное сознание. Идеология, на наш взгляд, это ответ на те вызовы, объяснения реалий, которые сегодня есть. Мы в своих статьях говорим, что это ответы на вызовы, на те проблемы, которые нам ставит жизнь на трех уровнях. Допустим, на глобальном уровне. Какая сегодня главная проблема? Это передел мира. Россия выступает за более справедливый подход, за отказ от однополярности.
Задача идеологии – объяснить, для чего это делается. Потому что спецоперация на Украине – это частный случай общий борьбы. А к ней можно отнести и отказ от доллара, который монополизировал экономику, и создание союзов: ШОС, БРИКС и так далее.
На цивилизационном уровне Запад пытается уничтожить Россию как цивилизацию. Так, наша задача показать, в чем специфика России, показать ее особенность, показать ее преимущество перед другими цивилизациями. Чья это задача? Тоже идеологии. Или, допустим, на национальном уровне: борьба за семью, за те ценности, которыми жили наши предки и которых мы придерживаемся, сознательно или бессознательно. Это тоже задача идеологии. Это ответы на те вызовы, которые возникают сегодня.
Вот этим и должна заниматься идеология. Например, показывать, что мы в области экономики должны сделать. Ведь сейчас ни для кого не секрет, что либеральная концепция о том, что рынок сам себя отрегулирует и государственное регулирование запрещено, уже отброшена. Уже серьезно говорят о создании чего-то подобного госплану.
Госрегулирование должно быть. Оно фактически и есть. Только это надо осмыслить и поставить на стратегические и тактические рельсы. Вот что такое идеология. Это не набор штампов. Это живой ответ на вызовы.
Но необходимо эти цели и убеждения донести до людей. Как это сделать? Через образование, воспитание, культуру. У нас это многие воспринимают негативно, полагая, что государство – это только репрессивный аппарат. Но это не так! Государство пронизывает всю нашу жизнь. Это одна из важнейших ценностей общественной жизни. Другое дело, что само государство должно это понимать и совершенствоваться, и качественный состав чиновников должен повышаться.
Но эта идеология должна быть в Конституции сформулирована?
— Стоп! Этого я не говорил. На самом деле, не вы первый и, я думаю, не вы последний, кто говорит, о том, что эту запрещающую норму надо убрать и прописать идеологию в Конституции РФ. Но, я думаю, так делать не стоит. Почему? Потому что Конституция это все-таки более стабильный и долговременный нормативный правовой акт. И в Конституции РФ не должно быть, на наш взгляд, отдельного идеологического раздела. Да, Конституция РФ должна максимально отражать интересы людей. Для закрепления идеологии есть другие нормы, где ее можно прописать.
Посмотрите, за последние годы президент РФ издал целый ряд указов: о культуре, о безопасности, о традиционных духовно-нравственных ценностях. Там прописаны цели, задачи развития нашего общества, говорится о духовности, семье, патриотизме, благотворительности и так далее. Это начало. Возможно, будет отдельный законодательный акт об идеологии. На каком-то уровне законодательства, но не в Конституции РФ.
О либеральных ценностях
Но мы же все любим, чтобы была возможность потрогать, пощупать, руками, глазами пробежать. Разве не нужен какой-то общий свод?
— Я согласен. Более того, поэтому мы создали там Екатеринбургский клуб политологов. Я назвал нас (там несколько десятков человек) идеологическими волонтерами. Этим занимается и Изборский клуб, и Валдайский, и еще множество людей. Прежде чем что-то можно будет потрогать, почитать, необходимо все хорошенько обсудить и найти консенсус.
Попытаемся немного спрогнозировать, заглянуть в будущее. Если мы эту идеологию не сформулируем, не будем ее придерживаться, не будем ее отстаивать, что произойдет с Россией?
Филолог о феминитивах и ЛГБТ-движении*: «Формулировка вызывает недоумение»
— Возьмите то, что никогда россияне не примут в абсолютном большинстве – идеологию ЛГБТ*. Да, это нехарактерно для России. Исключения были, есть и будут. Но в абсолютном большинстве все понимают, что семья – это союз мужчины и женщины. Это дети, в конце концов.
И вот там меньшинства какие-то настаивают на другом подходе. Вы посмотрите, Европа-то! Я бывал в Западной Германии, прожил там почти целый год. Нормальные же люди были! А сейчас что там творится? Поэтому я боюсь, что и с нами было бы то же самое, боюсь, что мы потеряли себя как народ российский, Россию как цивилизацию.
Поэтому вопросы идеологии не менее важны, чем вопросы обороноспособности, независимости и суверенитета.
У нас либеральные идеи не приживаются. На нашей почве, в нашем менталитете они не очень хорошо уживаются. Почему, на ваш взгляд, так происходит?
— Для начала надо понять смысл либеральной идеологии. В ней ключевым стержнем выступает индивидуализм. А мы традиционно не индивидуалисты. Соборность, община, семья. Это раз. Во-вторых, нам пели в 90-е годы преимущество свободы, либерализма, рынка и так далее. Люди в это время вкусили нищеты и в своем подсознании привязали эти неудачные реформы к либеральной идеологии. Таким образом, сами либералы привели к отрицанию этой идеологии.
В ней, на самом деле, есть немало хороших идей. С одной стороны, Конституция РФ на первое место ставит права и свободу человека. Вроде бы на первый взгляд это хорошо, мои права выше. А на самом деле это не бесспорная позиция.
Если уж прописывать права и свободы человека, то необходимо было прописать права и свободы общества и семьи. Тем более в нашем менталитете ценности семьи и общества важнее ценности индивида.
Поэтому та либеральная реформа, которая имела место в России 90-х, она привела к поражению в целом идеи либерализма.
Когда мы наконец сможем увидеть воплощенный свод идеологии?
— Я думаю, что это дело не самого далекого времени. Конечно, не быстрое. Идут большие дискуссии по этому вопросу. Я сам говорю: давайте мы лучше десять раз отмерим, чтобы один раз потом отрезать.
Надо обсудить, надо понять, надо найти какие-то общие точки соприкосновения позиций. Но я думаю, что финальный вариант уже не за горами.
Фото: ФедералПресс / Иван Кабанов
* Движение признано экстремистским, его деятельность запрещена в РФ