Студент екатеринбургского университета УрГЭУ заявил о том, что проректор грозил отчислить его из-за подписки на ЛГБТ-паблик. Руководство вуза подтверждает, что следит за поведением студентов в соцсетях и считает участие в подобных группах пропагандой гомосексуализма. О том, зачем сотрудники вузов борются с гей-пабликами, почему в обществе боятся ЛГБТ и каких изменений стоит ожидать в будущем, корреспонденту «ФедералПресс» рассказала член Совета по правам человека при президенте, кандидат политических наук, доцент РАНХиГС Екатерина Шульман:
«С ЛГБТ-сообществом ситуация у нас плохая: во-первых, есть закон [о запрете пропаганды гомосексуализма], который над ним нависает как перманентная угроза, во-вторых, есть довольно активная деятельность так называемых вигилантов, которые этих людей преследуют, объявляют об их ориентации, добиваются, чтобы их уволили с работы, словом, пытаются им портить жизнь из своих превратно понятых нравственных соображений. Этот край общественной борьбы у нас еще впереди, права этих людей не защищены ни на каком уровне – ни от прямой уголовщины, ни от публичного давления, кибербуллинга и травли. Им нелегко живется, надо признать.
Сотрудники вузов, которые ищут студентов в ЛГБТ-пабликах, – тоже своего рода вигиланты, которые без спросу берут на себя функции правоохранительных органов. У некоторых вигилантов «душа горит», но, если речь идет о вузе, то, скорее, это делается из страха, как бы чего не вышло, из желания пресечь воображаемую угрозу. Региональные вузы – довольно запуганные структуры, люди, которые там работают и ими руководят, всего боятся. В результате, как мы видим по этой истории, они навлекают на себя больше неприятностей, чем если бы дали студентам и преподавателям жить спокойно.
Если мы посмотрим на социологические данные, то страх и стигма, связанные с ЛГБТ, очень распространены. Люди боятся этого, особенно русские мужчины запуганы в этом отношении до чрезвычайности. Понятно, что это тюремный этос, тюремная мораль, которая проникает и в неуголовные круги и транслирует им свое представление о прекрасном и непрекрасном. При этом никакого активного запроса на борьбу за нравственность мы не фиксируем. Страх есть, стигма есть, а какого-то пуританского, говоря в американских терминах, запроса на чистоту нравов и соблюдение христианских норм мы не видим. То есть люди просто выражаются в тюремных терминах: есть какие-то слова и какие-то сферы, которые нельзя трогать и к которым нельзя быть причастным. Это не убеждения, это суеверия. Они распространены, но уходят довольно быстро. В отсутствие целенаправленной государственной пропаганды в следующих поколениях это просто смывается. Те, кто не до такой степени вырос в рамках тюремной культуры, забудут об этом, потому что у нас это больше ни на чем не основано».
Фото: ФедералПресс / Евгений Поторочин