Президент Союза нефтегазопромышленников России (СНП) Геннадий Шмаль в интервью «ФедералПресс» рассказал, какая отрасль промышленности может стать драйвером роста отечественной экономики, почему не стоит полагаться на нефть и газ и как реализовать на практике стратегию импортонезависимости.
Геннадий Иосифович, каким образом, на ваш взгляд, можно поддержать отечественную промышленность в условиях кризиса? Стоит ли возлагать надежды на нефть и газ?
Поддержать российскую промышленность можно за счет смены приоритетов. За все схватиться невозможно, поэтому нам надо выбрать пока такие отрасли промышленности, которые могли бы действительно сделать или помочь сделать рывок в развитии экономики.
Я как специалист могу сказать, что хотя еще долгие годы нефть и газ будут держать нашу экономику (и страну в целом) на плаву, учитывая, что сегодня и 50 % бюджета и большая часть валютных поступлений – это углеводороды, но драйвером дальнейшего роста экономики России нефтегазовый сектор быть не может.
Дефицита нефти на рынке нет. Появилась сланцевая нефть у американцев, появляется уже в большом количестве нефть Ирака и Ирана. Вопрос заключается в том, чтобы нам удержать добычу хотя бы на нынешнем уровне.
То же самое и с газом. Экономика Европы находится в стадии стагнации, и говорить о каком-то росте потребления газа в этом районе не приходится. Что касается Азиатско-Тихоокеанского региона, где действительно есть потребность, мы опоздали со строительством туда газопровода. Я в 1993 году убеждал руководство страны, Виктора Степановича Черномырдина и газовиков (тогда Рэм Иванович Вяхирев был), в необходимости построить газопровод в Китай. К сожалению, предложение не было поддержано, говорили: «А зачем? У нас есть Запад». Таким образом, мы пожинаем плоды именно этого не очень дальновидного решения.
Сегодня можно подать газ в Японию, в Китай, но у нас пока нет газопровода, и потребуется три-четыре года, чтобы его построить. Да и что такое один газопровод? Ну, 35–40 млрд куб. м в год, а нам нужно говорить о серьезном – до 100 миллиардов подать в тот регион. Значит, нужно два-три газопровода строить. Кстати, это тоже одно из направлений, которое способствовало бы увеличению инвестиций в нашу экономику. И тем не менее факт остается фактом: мы можем увеличить добычу газа, но сбыта нет.
А вот добычу нефти увеличить мы не можем, потому что значительно отстали с приростом нефтяных запасов. У нас интересные ресурсы – Баженовская свита, Катунские горизонты... Но чтобы эту нефть добывать, нужны новые технологии. А новые технологии – это опять-таки инвестиции.
Что же может стать реальным драйвером роста отечественной экономики в ближайшей перспективе?
Во-первых, инвестиции, о которых мы говорим. А во-вторых, развитие нефтегазохимии. Возьмем в качестве иллюстрации Китай, который за 20 лет сделал огромный рывок в развитии своего химического сектора. Химический сектор Китая производит 20 % ВВП страны и 30 % промышленной продукции – на 1 трлн 700 млрд долларов. У американцев поменьше – 550 млрд долларов. У нас же всего 55 млрд долларов. Одна компания BASF в Германии в 2014 году произвела продукции в два раза больше, чем все химики России. У нас есть свое сырье, свои возможности…
Какую продукцию мы можем производить, чтобы она стала опорой экономики?
Все что угодно – начиная от искусственной кожи и заканчивая пластмассами, искусственными волокнами и т. д. Но главное – новые виды композитных материалов, оптико-волоконная связь и т. д. Пару лет назад на выставке в Гостином дворе было представлено охотничье оружие, в котором не было ни одной металлической части – вот за этим будущее. Композитные материалы – это и самолеты, и вертолеты, и подводные лодки...
У нас есть несколько компаний, которые занимаются вопросами композитных материалов, но на бытовом уровне. Поэтому я и сказал, что в Китае в ВВП 20 % – химия, а у нас – меньше двух процентов. «Сибур» построил «Тобольск-Полимер», «ЛУКойл» занимается нефтегазохимией в Ставрополе (предприятие «Ставролен»). Это лишь отдельные очаги. Развить отрасль нефтегазохимии можно достаточно быстро, но даже те мощности, которые у нас есть в Башкортостане, Татарстане, Самаре, не в полной мере загружены из-за отсутствия сырья, потому что сырье все «наверху». Привезти его из Ямало-Ненецкого или Ханты-Мансийского округа железная дорога не сможет. Нужен продуктовод – его можно построить за пару лет. На месте добычи следует создать определенные заводы по переработке газа, а в других регионах увеличить мощности по производству различных изделий. Посмотрите, например, летом на пляже – лежаки из пластмассы. Где сделаны? В Турции или еще где-нибудь. А мы могли бы их делать сами.
Развитие химии может дать достаточно серьезный экономический рывок в осязаемое время: не потребуется 10–15 лет, как в случае с развитием новых видов промышленности. В данный момент мы поставлены в условия, когда фактор времени является самой непосредственной экономической категорией. Не успел сегодня – можешь опоздать навечно. И это надо иметь в виду. Без химии мы никуда не продвинемся.
Если говорить об инвестициях в проекты, которые могут дать быструю отдачу (рабочие места, загруженность промышленности), то стоит ли делать акцент на импортозамещении?
Что касается импортозамещения, то мне нравится больше другое слово – импортонезависимость. Если мы говорим о замещении, то вот есть насос, заместили таким же – а это уже вчерашний день. Но нам-то надо думать о завтрашнем. Поэтому термин импортонезависимость следует возводить в ранг главного. Было время, когда мы вообще не знали такого слова, так как все делали сами. Те же буровые установки Уралмашзавода были лучшими. В 1986 году завод произвел 365 комплектов бурового оборудования, то есть по одной установке в день, а в прошлом году – 25.
Определенная работа в направлении импортонезависимости проводится, хотя единой системы еще нет. Только небольшие примеры. Так, применительно к нашей отрасли, в Перми работает предприятие «Новый мир», которое производит электроцентробежные насосы вместе со станциями управления. Это их ноу-хау, и они делают эти изделия на самом высоком мировом уровне – никто с ними сравниться не может с точки зрения качества. Другое предприятие, которое можно привести в пример, – компания «Патек» в городе Октябрьском в Башкортостане, выпускающая клапаны, использующиеся при добыче нефти, при бурении, особенно горизонтальных, наклонно-направленных скважин и т. д. Это действительно предприятие на перспективу. Хочу подчеркнуть, что когда мы говорим об импортонезависимости, мы должны думать об оказании помощи не в целом какой-то отрасли, а конкретным предприятиям.
С чего следует начинать создание единой системы импортозамещения?
В этом году был принят закон о стандартизации. Начинать надо со стандартизации – по каким стандартам делать наше оборудование, которое было бы импортонезависимым или, во всяком случае, не хуже.
Кроме того, мы говорим о том, что у нас большое влияние на развитие нефтяной и газовой отраслей и поддержание их в рабочем состоянии оказывает так называемый нефтегазовый сервис. Примерно четверть этого сервиса принадлежит иностранным компаниям. Они пока не отказываются от предоставления услуг, и это хорошо. Но что такое четверть? С одной стороны, да, это новые технологии, которые они применяют, новое оборудование. Но с другой стороны, если на их долю придется половина сервиса и появятся такие же санкции, тогда нам будут диктовать из Лондона и Вашингтона, сколько нам добывать нефти. Ведь сервис – это и бурение, и капитальный и текущий ремонт скважин – то есть вся работа, кроме самой добычи. Нам важно поддержать наш отечественный сектор в этом направлении. Союз нефтегазопромышленников разработал в прошлом году дорожную карту, которая пока ходит на согласования в министерствах, однако там многие вопросы достаточно четко прописаны.
Вы правы, должна быть комплексная программа, которая, причем, доходила бы до поддержки заводов. Ну дайте вы кредит предприятию, но не под те 15 %, а под 2–3 процента. Дайте преференции компаниям: условно говоря, если компания работает в основном на отечественном оборудовании, снизьте ей НДС или еще что-нибудь.
Как, по-вашему, применять стратегию импортозамещения на практике?
Проблему импортозамещения следует решать поэтапно. Первое – то, что мы можем сделать сами, не вкладывая больших денег: создать какую-то оснастку, технологию и т. д. Второе – то, что мы можем сделать, но для этого нужно купить один или два станка. Третье – то, что мы можем сделать, но для этого на действующих заводах надо построить большой или малый цех. Четвертое – то, что мы можем сделать сами, но для этого нужно построить завод. Наконец, пятое – то, что мы можем, ничего не делая, купить у других стран, которые не поддержали санкции. Я думаю, такие страны, безусловно, есть, и их достаточно много – Китай, Индия, да и Япония не в полной мере санкции поддерживает. Поэтому должна быть совершенно четкая и ясная программа.
Здесь нельзя обойтись без привлечения большой науки, роль которой на данный момент сведена, к сожалению, на очень низкий уровень. И конечно, требуются специалисты высокого уровня. Раньше у нас была прекрасная система подготовки. Мы ее разрушили. Не знаю, как в остальных, но нашей отрасли нужны инженеры, специалисты, люди, которые знают свое дело, – инженер-буровик, инженер-добычник – специалисты, которых мы готовили в достаточном количестве, а сегодня даже такой профессии, как инженер-нефтяник, нет.
Через какое время мы сможем ощутить какие-то результаты политики, направленной на импортозамещение?
Что касается нашего комплекса, то в Министерстве промышленности и торговли, создано несколько рабочих групп где участвует Министерство энергетики, представители нефтяных компаний. Я думаю, что первые серьезные результаты можно ожидать, наверное, года через два – в 2018 году. А к 2020 году мы можем сделать так, чтобы доля импортного оборудования составляла 10–12 (а может, и меньше) процентов.
Сейчас мы многое покупаем у китайцев. Однако следует все внимательно посмотреть и посчитать, во что импортонезависимость может обойтись – легче купить или создать у себя. Тем не менее есть стратегические вопросы, которые нельзя отдавать никому: даже если это невыгодно в данный момент, надо думать о большой перспективе. В этом отношении, конечно, есть над чем работать.