На прошедшей прямой линии с президентом России Владимиром Путиным прозвучало несколько вопросов с Дальнего Востока. Касались они низких заработных плат, программы по выдаче дальневосточного гектара и нестабильного экономического положения региона. Меж тем на Дальнем Востоке созданы территории опережающего развития, действует режим порто-франко и реализуется немало экономически перспективных проектов. О том, помогает ли хоть один из проектов экономике региона, какие направления действительно стоит развивать и есть ли эффект от Восточного экономического форума, корреспондент «ФедералПресс» побеседовал с директором Института международного бизнеса и экономики ВГУЭС, доктором экономических наук Александром Латкиным.
«Первоочередная задача – сохранить людей на ДВ»
– Развитию Дальнего Востока в последние несколько лет уделяется со стороны правительства России повышенное внимание. Создаются ТОРы, например. Как Вы считаете, успешно ли развиваются подобные проекты, что мешает бурному росту экономики региона?
– Вопрос о комплексном развитии Дальнего Востока назревал давно. В новейшей истории России он потерял свой демографический потенциал, остановились многие предприятия, затормозилось экономическое развитие. После развала СССР не было сбалансированного подхода к развитию регионов: кто как хотел и мог, так и выживал. В последние же 10 лет действительно правительство пытается сделать хоть что-то, чтобы население отсюда не уезжало, чтобы Дальний Восток развивался.
В 2005 году был принят закон о создании особых экономических зон, а в 2014 году – о территориях опережающего развития. Таких территорий на Дальнем Востоке создано 15 – только в Приморском крае их четыре. Принят закон о создании режима свободного порта Владивосток. Существует закон о выдаче дальневосточного гектара.
Но уже можно однозначно сказать, что эффект от этих законов точно не такой, как ожидалось. Я был модератором многих обсуждений по разработке закона о ТОРах, и закон получился хороший – но сиюминутной отдачи не получилось. И причины для того серьезные.
На любой территории, какие бы преференции для инвесторов, предпринимателей там ни существовали, все упирается в спрос. А рынок на Дальнем Востоке (стоит признать этот факт) – ниспадающий. Население уменьшается: из одного только Приморья ежегодно уезжает около 35 тысяч человек. И это специалисты, это молодежь. А раз население сокращается, то и спрос на какие-либо услуги небольшой. Опять же покупательская способность оставшегося населения – крайне низкая. Средние зарплаты в Приморском крае – 30 тысяч рублей. А цены при этом выше, чем в Москве. Жить на Дальнем Востоке объективно тяжелее. Как следствие, население не торгово активное: спрос на недвижимость падает, автомобили тоже уже не особенно покупают.
А все это – важный фактор для тех предприятий, которые планируют работать в ТОРах. Кому продавать произведенную продукцию? Можно возразить и сказать: пусть делают на экспорт. Это, конечно, верно – но на экспорт производить не получается: мы безнадежно отстаем от современных технологий. Возьмем ту же переработку рыбы, например. Дешевле и качественнее переработкой занимаются в Корее или в Японии. Эта проблема – основной тормоз для развития ТОРов.
Я бы иначе подходил к решению экономических проблем региона. Создали территории опережающего развития – а кого мы должны опережать-то? Надо создавать территории комфортной жизни, в первую очередь. Для того, чтобы приостановить отток населения. В Приморье 7 тысяч ежегодно выезжает для лечения в Корею. О чем это говорит? О низком качестве медицинских услуг, предоставляемых населению.
На Дальнем Востоке необходимо повышать качество государственных услуг в комплексе. Это, помимо здравоохранения, – правовое обеспечение, образование. Нужно больше бюджетных мест в вузах. Нужна транспортная инфраструктура.
И как только удастся создать территории комфортной жизни, народ перестанет уезжать. И следовательно, вырастет покупательская способность, начнет развиваться экономика. Тогда и можно будет говорить о ТОРах.
«Энергия должна быть дешевле»
– Очень многое делается для резидентов ТОРов: сниженные налоговые ставки, льготы, развитие инфраструктуры. Достаточно ли этих мер для того, чтобы Дальний Восток стал по-настоящему привлекательным для инвесторов?
– Это все, конечно, хорошо. Но основная проблема – это дороговизна энергии. Я считаю, что энергетику надо делать дешевле: киловатт в час не должен стоить столько, сколько он стоит сейчас. На Дальнем Востоке предприятия за энергию платят гораздо больше, чем в центре страны. И Владимир Путин обращал на это внимание – он давал указание снизить цены. Но выполнено оно не было. А меж тем энергетика определяет многое в развитии бизнеса, от ее стоимости зависит, будет ли производство конкурентоспособным.
– А какие из реализуемых на территории Дальнего Востока проектов Вы считаете наиболее перспективными и успешными: свободный порт Владивосток, Восточную нефтехимическую компанию, Амурский ГПЗ или что-то иное?
– Я считаю, что, например, завод по сжижению газа надо строить там же, где этот газ добывается. Зачем тратить 400 миллиардов рублей на газопровод с Сахалина на материк, когда завод на том же Сахалине можно было и построить.
Вообще, на Дальнем Востоке надо реализовывать проекты с учетом использования собственных ресурсов. К сожалению, это не делается вообще или делается в недостаточной мере. У нас можно было бы заниматься рыбопереработкой, вложившись серьезно в современные технологии. Коэффициент выработки продукции из рыбы крайне низкий на Дальнем Востоке по сравнению с тем же Китаем. Китайцы из рыбы чего только не делают, используют морепродукцию в фармацевтических целях. Почему бы то же самое не делать нам самим? Ведь это главный ресурс региона: моря, реки, озера. В Азии хорошо развивается аквакультура, у нас же дальше разговоров дело пока не идет. Два года назад говорили о создании и развитии рыбопромышленного кластера, и наши азиатские партнеры даже подготовили проект. Сейчас о нем даже не вспоминают.
На Дальнем Востоке есть и лесные ресурсы, освоением которых с советских времен никто грамотно и не пытался заниматься.
Что касается свободного порта Владивосток... Режим порто-франко уже существовал в царской России. Тогда царь пытался закрепить население в регионе, развить здесь торговлю за счет отсутствия таможенной пошлины. Сейчас же, что ТОРы, что СПВ, что ОЭЗ – преференции одни и те же. Главная из них – отсутствие налога на прибыль для резидентов. Но эту самую прибыль еще надо получить. В России срок окупаемости у крупных предприятий – 7–9 лет, то есть, это то время, когда начинает поступать чистая прибыль. И не стоит ждать от СПВ какого-то эффекта в ближайшее время. Я думаю, для этого проекта актуальны те же сроки, что и для крупных российских компаний. Пока же от СПВ положительный эффект заключается в появлении новых рабочих мест для населения. И это уже неплохо.
В свое время много говорили об игорной зоне в Приморье. Сейчас о ней практически не слышно. Проект, конечно, не провалился, но явно забуксовал на месте. И это легко объясняется. В соседнем Китае есть свои игорные зоны, где условия лучше, чем в России: и добираться до казино удобнее, и спектр услуг шире, и отели дешевле.
«Кругом тайга»
– На прямой линии с Владимиром Путиным прозвучал вопрос о выдаче дальневосточных гектаров. Проект явно буксует на месте. В чем, на Ваш взгляд, таится проблема? И вообще верите ли Вы в то, что проект действительно позволит успешнее развиваться нашему региону?
– Я вообще не особо верю в успех этого проекта. Слишком легковесно подошли к его разработке в свое время. Планировалось, что на этом гектаре люди займутся фермерским хозяйством, например. Но какое хозяйство, приносящее прибыль, можно завести на одном гектаре? Опять же гектар выдается всем – не составляется так называемый социальный портрет получателей. Знаем ли мы, с какой целью человек получает гектар, будет ли он там что-то делать? Нет, не знаем. Да, при этом счастливый обладатель гектара должен будет отчитаться о проделанной на нем работе. Но мы прекрасно все знаем, как отчеты делаются в России. В итоге можно предположить, что вскоре везде просто появятся заборы: мол, это частная территория. И это станет проблемой для того же туризма. Человек остановился, например, где-нибудь, чтобы палатку разбить. А ему: это частная территория, не имеешь, мол, права тут быть. Не удивлюсь, если появятся стихийные свалки: кто-то просто будет вывозить на свои участки мусор. Проект очень масштабный, а должного контроля за ним нет.
Сейчас раздали несколько тысяч гектаров – но что это для Дальнего Востока? Да ничего! Планировалось, что люди будут сюда приезжать. Но чаще гектары получают местные жители в надежде когда-нибудь там что-нибудь построить. Но производств там точно не будет. Надо было изначально более взвешенно подходить к проекту: запрашивать бизнес-планы, спрашивать у получателей, что конкретно они будут делать со своим гектаром.
Не стоит забывать при этом, что Дальний Восток – территория для такого проекта малопригодная. У нас нет транспортной доступности, нет энергетики, инфраструктуры – кругом тайга. А можно было сделать проще. В пригороде Владивостока, например, 56 тысяч дач. Половина из них давно брошены. А, меж тем, здесь уже готовая инфраструктура. Можно было провести инвентаризацию, и начать раздавать именно эти участки.
– Немало говорят об инвестициях в туристическую инфраструктуру Дальнего Востока. Однако туристов мы здесь особо не наблюдаем. В прошлом году был большой поток на Камчатку, но регион оказался не готов как раз с точки зрения инфраструктуры. Вы считаете это направление верно выбранным?
– На самом деле, здесь в последнее время наметились позитивные тенденции. За пять лет радикально изменилась пассажирская логистика. Из Владивостока появились прямые рейсы в Корею. Причем рейсы из Кореи состыкованы так, что иностранцам, желающим посмотреть ту же Камчатку, уже через пару часов во Владивостоке можно сесть на самолет, вылетающий в Петропавловск. Владивосток и Хабаровск стали центрами туристических пассажироперевозок. На региональных уровнях меры по развитию туризма предпринимаются. Но вот поддержка бизнесменов на местах – тех, что владеют базами отдыха, гостиницами – организована слабо. До многих красот Дальнего Востока элементарно тяжело добраться: нет дорог. На Камчатке местами можно передвигаться только на вертолетах. А они у нас практически каждый месяц падают. Люди сто раз подумают, прежде чем на них лететь. И это охлаждает пыл туристов.
Определенно должна быть отлажена система тесного взаимодействия государства и предпринимательства в сфере туризма. Пока этой системы, к сожалению, практически нет.
– Вскоре на Дальнем Востоке пройдет очередной Восточный экономический форум. Как Вы считаете, дает ли нам это мероприятие какой-то реальный эффект, действительно ли на ВЭФ удается привлекать новых инвесторов?
– У меня не очень позитивное отношение к ВЭФ. Существуют Санкт-Петербургский экономический форум, Красноярский, Сочинский инвестиционный... Слишком часто и слишком много проводится подобных форумов. На мой взгляд, нет смысла проводить ВЭФ каждый год. Расходы на это мероприятие колоссальные, а при этом за год объективно в экономике региона ничего глобально измениться не может. Что касается привлечения новых инвесторов – пока трудно сказать. Если верить отчетам с предыдущих ВЭФ, то есть определенные договоренности. Воплощаются ли они в жизнь? Посмотрим.
Фото www.vvsu.ru
Лучшие интервью за 2021 год