Челябинск стал одним из первых городов России, в котором состоялся переход на новую систему обращения с твердыми коммунальными отходами. Этот процесс сопровождался мусорным коллапсом после закрытия городской свалки в сентябре 2018 года. Тогда перевозчиком, а в дальнейшем и полноценным региональным оператором стал «Центр коммунального сервиса». Компания работает в трех кластерах Челябинской области из пяти. Ее директор Алексей Бубнов рассказал в интервью «ФедераПресс», как обстоят дела в отрасли и почему ЦКС собирается оспорить принятые в декабре тарифы на вывоз мусора.
«Коллапса не будет: мы рискуем 300 миллионами рублей и статусом регоператора»
Сегодня компания «Центр коммунального сервиса» – самый крупный региональный оператор Челябинской области. Вы взяли на себя обязательства вывозить и перерабатывать твердый коммунальные отходы сразу в трех кластерах региона. У вас достаточно техники и людей, чтобы справиться с этой задачей и не устроить очередной мусорный коллапс?
– Сил и средств у нас вполне достаточно, но мы же полагаемся не только на собственную технику, но и на партнеров. Наш автопарк состоит из 60 единиц техники, и 108 машин принадлежат подрядным организациям, которые вывозят мусор в трех кластерах Челябинской области. Наш штат состоит из 750 человек.
Компания «Центр коммунального сервиса» появилась в 2015 году, когда мы приобрели в Магнитогорске предприятие по вывозу мусора. Уже тогда мы понимали, что будем развиваться в качестве регионального оператора. Федеральное законодательство закрепило именно такой вариант развития событий в связи с реформой, которая проводится в Российской Федерации. Мы освоили Магнитогорский кластер, а в этом году зашли на Челябинский и Карабашский. Вполне вероятно, что завтра мы будем работать и в других регионах России. Запущенная реформа рано или поздно приведет к укрупнению бизнеса. Ведь основная задача, о которой мало говорят, –
вывести эту сферу из «серого» поля в «белое». Это, прежде всего, вопрос зарплаты в конвертах: мы платим белую и все налоги, чего нельзя было говорить о тех, кто раньше этим занимался.
У нас были условия, по которым мы отыгрывались в каждом из кластеров. Такие обязательства возникли только в Челябинском кластере. Есть норматив, что если кластер дает более 30 процентов отходов региона, там мы должны выбрать подрядчика на конкурсной основе: кто будет вывозящей организацией в Сосновском районе, Троицком, Южноуральском и в семи районах самого Челябинска. При этом по Магнитогорскому кластеру мы большую часть объемов вывозим своим транспортом.
Рассматривался ли вариант вам самим стать перевозчиком во всех трех кластерах? Это наверняка более выгодный вариант?
– Это вопрос экономической целесообразности: либо идти по привлечению собственных инвестиций, либо привлекать тех, кто уже работал на этом рынке. Но у нас ведь есть и моральные обязательства. Мы сразу сказали, что не хотим кого-то вытеснить с рынка, пусть работают те, кто работал до этого, но исключительно в «белом» поле, которое соответствует законодательству.
Если мы говорим про Карабашский кластер, то там работают все те организации, которые ранее и занимались вывозом мусора. В Челябинске было много пересудов, что кого-то хотят притеснить. Но ни одна из организаций, которая заявляла управлению антимонопольной службы, что их права нарушены, не выполнила тот перечень обязательств, которые были предусмотрены конкурсом. В лучшем случае они подали заявку, но обеспечения своих обязательств они не разместили в денежном виде. Иногда мелкие игроки говорят, что искусственно завышается финансовое обеспечение, но мы сознательно сделали лоты не по три или пять лет, а по полгода. Даже на такой срок никто из них не заявился, отвечать за последствия не хотят. В результате выиграла организация «Эковывоз» из Нижнего Тагила, она перечислила средства на электронную площадку, которыми будет отвечать за срывы в вывозе мусора.
При этом в Копейском городском округе у нас выиграла конкурс та организация, которая всю жизнь этим занимается. С нашей точки зрения, Копейск является одним из таких примеров, которые нужно показать всей стране. Это предприятие, которое содержит свой полигон и само занимается переработкой отходов. Если бы у них была большая площадка, они могли бы стать полигоном для всего кластера, но, к сожалению, предприятие содержит локальный полигон только для Копейска.
В прошлом году некоторые перевозчики устроили демарш и отказались вывозить мусор на более дальнюю свалку в Полетаево. Кто-то из них в итоге пришел к вам работать? И если да, то есть ли гарантии, что они не устроят вам подобной акции протеста, которая приведет к кучам мусора на контейнерных площадках?
– Да, ряд подрядных организаций, которые участвовали в сентябрьском саботаже, пришел к нам. У нас все достаточно просто: отвечаем в итоге за вывоз мусора мы, у нас есть банковская гарантия, которая обеспечивает нашу деятельность. То есть, если произошла ситуация, подобная прошлогодней, то есть, к примеру, мы бы за неделю сообщили, что не работаем, то с нас министерство экологии Челябинской области смогло бы снять 300 миллионов рублей и направить их на вывоз отходов. Для сравнения могу сказать, что в прошлом году областной бюджет выделил 80 миллионов, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. Вывод: на сумму в 300 миллионов администрация города могла работать месяцев четыре-пять. С одной стороны, это дает министерству экологии Челябинской области гарантии того, что коллапс больше не повторится, а с другой стороны, у меня есть понимание, что я потеряю, если мы начнем заниматься шантажом. В этом случае мы теряем деньги и статус регионального оператора.
«Тариф занижен»
В Челябинском кластере величина тарифа на вывоз мусора составила 67 рублей для жителей многоэтажек и 52 для владельцев частных домов. Почему вы намерены пересмотреть эти суммы в суде? Каковы ваши экономические обоснования затрат?
– У нас есть экономически обоснованные затраты и тарифы. Те цифры, которые мы подавали в министерство тарифного регулирования Челябинской области, подразумевают платеж 106 рублей 9 копеек на одного проживающего. Что туда попало: организация вывоза отходов, содержание техники, ее ремонт, затраты на офисы в разных городах и прочее. При этом тарифный орган исключил целые разделы затрат.
Почему это произошло? Челябинская область стала третьим регионом в стране, где реализуется реформа. Методики еще не определены. Наш тарифный орган пошел по простому пути: если для них было что-то не понятно и нет руководящего указания федеральной антимонопольной службы, они эти подразделы исключили или утвердили наименьшие показатели. К примеру, норматив по количеству рабочих на каком-то виде работ должен быть от семи до девяти – они утверждают семь. Мы, исходя из практической деятельности, задаем вопрос: почему хотя бы не восемь?
Второй момент, прежде, чем решать вопрос по обоснованности затрат, наверное, нужно не только документы смотреть, но и анализировать фактическую деятельность. Этого никогда не делалось. Вот мы и говорим: было ровно на бумаге, но забыли про овраги.
После того, как услышали наше несогласие с величиной тарифа, многие начали говорить о следующем мусорном коллапсе. Но мы его не допустим, просто мы будем в правовом поле отстаивать свои права через суд.
Вы будете работать по утвержденному тарифу или откажитесь?
– А у нас выбора-то нет, есть ответственность в размере 300 миллионов рублей. Можно было бы сказать, что нас чуть-чуть обманули, заманили и сказали: а теперь все будет по-другому. Но это не совсем правильно.
Для нас базисным документом, на основании которого мы работаем, являются результаты конкурса. Мы отыграли объемы отходов, которые должны быть вывезены, и размер выручки, который должны получить. Поэтому мы уверены, что сможем отстоять свои права в суде. Это будет не быстрая история, она не решится за три месяца, но мы действуем в правовом поле. Шантаж – это не наш метод.
Раньше вопрос тарифов просто выносился на решение депутатов. Как вы знаете, в Челябинске последние четыре года тариф не менялся, хотя топливо росло в цене. Это было такое политическое решение. Сейчас, когда мы подлежим федеральному регулированию, этот политический барьер снят. Мы перед тарифным органом за каждый литр, колесо или копейку отчитываемся. На основании этого в министерстве будут смотреть, сколько мы заявляли, а сколько потратили. Если выяснится, что мы потратили меньше, то тариф на следующий год уменьшат. Если же тарифный орган увидит, что объем образования отходов выше, чем планировался, то это сыграет в сторону увеличения тарифа на следующий год.
«Прибыль пошла на контейнеры»
У вас есть карта площадок для сбора отходов? Сколько на них стоит ваших контейнеров?
– В соответствии с федеральным законодательством мы не наделены правом содержать контейнерные площадки. Еще полтора года назад все думали, что его дадут, но был принят закон, что за создание и содержание мест накопления мусора на селе отвечают муниципальные власти. В городе ответственность за их содержание лежит на управляющих компаниях.
Сейчас образовалась большая проблема именно в сельских поселениях. С лета прошлого года по всей стране говорили, что с 1 января вы обязаны установить контейнеры, но ответ поселковых властей один: у нас денег в бюджете нет. Поэтому на текущий момент мы этот вопрос за счет своей чистой прибыли решили, установили 5,5 тысячи собственных контейнеров. Причем не только в селах, но и городах: Челябинске, Троицке, Миассе, Карабаше, Южноуральске.
Ведь все до последнего момента думали, что сия чаша их минует и это будет делать регоператор. На сегодняшний день федеральное законодательство определило четко: это будет делать не региональный оператор, а органы власти. В конце прошлого года на совещании у губернатора выяснилось, что в муниципалитетах должны быть контейнеры, но об этом никто не помнит. Тогда правительство Челябинской области высказало мысль, что оно будет приобретать емкости для сбора отходов и передавать их в муниципалитеты.
Что коренным образом изменила «мусорная» реформа, кроме увеличения платы за вывоз отходов?
– В городах, пожалуй, люди и не почувствовали перемен. Эта услуга является понятной, ей пользуются все и давно, вопрос только в цене. Если же мы говорим о сельских поселениях, то там эта услуга никогда не оказывалась. Например, в Магнитогорском кластере у нас 250 сел появилось, в которые мусоровоз никогда не заезжал. Не было услуги, и люди за нее, соответственно, не платили.
Сейчас в селах возник вопрос просвещения и образования. Человек внутренне понимает, что в канаве у дома мусор валяется и это плохо, и не согласен, что за его вывоз нужно платить. Иногда население пыталось перевернуть контейнеры и высказать нам, что им не нужны наши услуги. Это уже происходило в Магнитогорском кластере, думаю, сейчас все повторится под Челябинском и Карабашем.
На вас же возложена ответственность и за ликвидацию стихийных свалок, но муниципалитеты могли их убрать сами заранее. Много вам оставили в наследство мусорных куч в пригородах?
– Если говорить о Челябинском кластере, то здесь мы выявили около 400 несанкционированных свалок. В течение пяти дней с момента обнаружения мы будем определять собственника земельного участка и выдавать предписание о ликвидации свалки. Если хозяин в течение 30 дней ничего не делает, то мы вывозим мусор сами и через суд взымаем деньги с владельца земли. По опыту Магнитогорска скажу, еще не было случая, чтобы кто-то добровольно согласился. Есть один населенный пункт, где стоимость рекультивации свалки составляла 4 миллиона 800 тысяч рублей, вывозили эту свалку в течение двух недель.
Когда муниципалитеты увидели этот пример, многие главы пошли на добровольное сотрудничество: мы обнаруживаем свалку и сразу вывозим ее.
Но образовалась другая проблема, связанная с государственным лесным фондом. Региональное управление отвечает за лес, но не является собственником лесов, у него нет статьи расходов по вывозу мусора. Собственником является министерство имущества, у которого нет функциональной обязанности за это платить. Возникла юридическая коллизия. Единственный путь – дойти до Верховного суда России, который вынесет прецедентное решение.
Еще одна острая тема – свалки и их состояние. Жители Полетаево категорически против того, чтобы полигон рядом с их населенным пунктом расширяли. Они намерены добиваться запрета на строительные работы в суде. В этом случае куда вы будете вывозить мусор?
– Это вопрос не ко мне, а к правительству Челябинской области. Мы не определяем, откуда и куда мы возим, полигон в Полетаево или Чишме, нам все равно. Это решает министерство экологии, мы обосновываем затраты, а тарифное министерство определяет величину платежей.
Теперь насчет судебного решения по территориальной схеме, которую признали недействительной. Я же читаю это решение внимательно: признать территориальную схему недействительной, после чего идет запятая и написано про части один, два и три. Теперь смотрим, что это за три пункта. Первый пункт – это недействующая ссылка на другой документ, таблицу, которой пока нет. Второй пункт – это облегченная территориальная схема, ее придумали в министерстве экологии, чтобы людям было легче ориентироваться. Суд задал простой вопрос: а у нас в законодательстве есть понятие «облегченная территориальная схема»? Поскольку его нет, суд отменил действие этого пункта. А третий момент, который горячо обсуждался, – это юридическая коллизия: суд отменил то, чего нет. Судебные заседания начались летом, а в сентябре полигон в Полетаево выполнил весь комплекс мер, которых требует экологическое законодательство. Сегодня они абсолютно легально работают, и вторая карта полигона уже строится. Вопрос объема отходов, которые там нужно захоронить, он снят.
Вопрос в другом, что на эмоциональном уровне происходит. Давайте честно скажем, на месте Полетаево мог оказаться любой другой населенный пункт Челябинской области, и его жители тоже бы возмущались. Я прекрасно понимаю, в Полетаево никто не хочет иметь рядом с собой свалку. Как бы мы ни рассуждали о безопасности, само понятие «полигон твердых бытовых отходов» вызывает неприязнь. Но полигон в Полетаево, несмотря на все претензии, он находится в санитарных границах и нормах. Так что работа продолжается.
Фото: ФедералПресс/Елена Мицих
Мусорная реформа