За последние месяцы следственные органы Нижегородской области сообщили о целом ряде уголовных дел об уклонении от уплаты налогов. Среди подозреваемых в налоговых правонарушениях – довольно крупные и известные компании, организации, аффилированные с людьми во власти. В большом интервью «ФедералПресс» руководитель управления Федеральной налоговой службы (УФНС) России по Нижегородской области Виктор Большаков рассказал о взаимодействии службы с правоохранительными органами, что на самом деле значит выездная налоговая проверка и зачем нужен налог для самозанятых.
Виктор Алексеевич, что поменялось в работе нижегородского УФНС за то время, что вы его возглавляете: новые подходы к работе, кадры, полномочия или обязанности?
— В 2018 году у нас не было серьезных изменений законодательства. Действительно серьезный шаг – то, что с 2017 года налоговая служба стала администрировать страховые взносы. Но нельзя сказать, что в прошлом году появилось много больших и серьезных изменений.
В целом структура устоявшаяся и работоспособная. За истекший год в УФНС укомплектовано все руководство, у нас нет вакансий в территориальных органах, есть все начальники инспекций и практически все заместители. Наша штатная численность – 3,5 тысячи человек, а вакансий меньше 10 %, это немного.
Мы стремимся к открытости нашего управления – об этом я говорил в первый день работы, когда меня представляли в должности. Если мы посмотрим информационное поле, которое окружает налоговые органы, видно, что граждане и бизнес мало что знают по теме налогов, поэтому число домыслов и сплетен превышает все мыслимое количество. Мы хотим донести до нашего слушателя четкую информацию, которая отвечает на конкретные проблемы и вопросы налогоплательщиков. В этом мы добились существенного шага вперед. У нас есть общественный совет, в который входят представители бизнес-сообщества, общественных и религиозных организаций, высших учебных заведений. В этом году мы его расширили, чтобы в нем звучало больше мнений.
Очень активно у нас проходят публичные слушания. Обычно приходят около 100 человек из бизнес-сообщества и из числа простых граждан, и мы стараемся им ответить простым человеческим языком без витиеватых формулировок.
Ожидаются ли какие-то изменения в части администрирования крупнейших налогоплательщиков?
— Инспекции по крупнейшим налогоплательщикам существуют с начала 2000-х годов, и они изначально формировались по отраслевому принципу: по нефти, газу, металлургии, связи и так далее. И этот принцип сохранился. На администрировании в межрегиональных инспекциях по крупнейшим налогоплательщикам находятся 36 налогоплательщиков Нижегородской области, но все налоги, подлежащие зачислению в региональный и местные бюджеты, туда же и попадают, никаких потерь для этих бюджетов нет.
Цель такого подхода состоит в том, чтобы с налогоплательщиками одной отрасли разговаривал специалист. Когда в налоговой инспекции стоят налогоплательщики одной отрасли, которые работают в конкурентной среде, естественно, их можно между собой сравнивать и спрашивать, почему показатели деятельности одной организации отличаются от средних по отрасли. Это могут быть как схемы оптимизации, так и особенности бизнеса, в которых нужно разбираться.
Сейчас Федеральной налоговой службой подготовлен проект приказа, в соответствии с которым появится категория основных налогоплательщиков. Значимые на региональном уровне налогоплательщики, которые не переданы на учет в Москву и Санкт-Петербург, перестанут называться крупнейшими, мы их сосредоточим в одной инспекции. То есть будут крупнейшие, основные и все остальные налогоплательщики, которые останутся в своих районных налоговых инспекциях.
Как устроено взаимодействие УФНС с бизнесом?
— Наша цель – создать равные конкурентные условия для добросовестных налогоплательщиков. Все, кто злоупотребляет какими-то моментами с налогами, получают необоснованное конкурентное преимущество. Налоговая служба считает, что это неправильно. Осуществляя контроль, мы выравниваем конкурентные условия. Такая работа по обелению бизнес-среды целенаправленно проводится несколько лет. Начиналась она с сельхозтоваропроизводителей – с отрасли зернового рынка, и теперь служба пошагово занимается этим в других отраслях.
Мы стараемся проводить ее нерепрессивными методами. Налоговая проверка – это последний этап нашего общения с налогоплательщиком, если он не внял нашим увещеваниям. Наша задача – убедить налогоплательщиков самостоятельно отказаться от схем оптимизации и минимизации налогов. А их на самом деле всего несколько, и мы их прекрасно знаем. Это называется побуждение налогоплательщика к добровольному уточнению своих налоговых обязательств. Это основной вектор работы нашей службы, мы о нем много говорим, стараемся, чтобы каждый, попав в поле нашего зрения, понимал, что это не необоснованные претензии, это наши реальные сомнения в достоверности сведений, о которых заявляют налогоплательщики.
Если говорить в цифрах, то в 2018 году налогоплательщики самостоятельно уточнили свои налоговые обязательства и дополнительно заплатили в бюджет более 1,4 млрд рублей, что составляет более 20 % от общей суммы поступлений по контрольной работе. А по итогам I полугодия 2019 года уже поступило 1,3 млрд рублей, а это более 50 % от общей суммы поступлений по контрольной работе.
Сначала мы предлагаем налогоплательщику посмотреть, что у него есть в расходах и налоговых вычетах по НДС, в зарплате, согласиться с нами и самостоятельно отказаться от применяемых схем. После этого наши взаимоотношения заканчиваются, мы его в текущем режиме мониторим, чтобы не было ухода в обратную сторону. Если налогоплательщик считает, что он прав, пусть нас убедит: мы готовы взаимодействовать, готовы выслушать. Может быть, это действительно особенности бизнеса, или его контрагенты подвели, но умысла в минимизации налогов не было. Такое тоже бывает. Последний вариант, когда налогоплательщик считает, что он прав, но мы видим неустраненные риски, – тогда начинается выездная налоговая проверка и все последующие мероприятия, в том числе связанные с привлечением коллег из МВД, Следственного комитета и ФСБ.
Где грань между оптимизацией и минимизацией?
— Термины «оптимизация» и «минимизация» нормативно не закреплены. Оптимизация, как мы считаем, – использование возможностей, предусмотренных законодательством. Для малого бизнеса предусмотрены специальные налоговые режимы, и если налогоплательщик попадает под критерии, он может пользоваться ими совершенно легально – у нас к нему вопросов нет. Но когда появляется желание получить преференции, предназначенные для малого бизнеса, у бизнеса, который малым не является, тут мы согласиться с налогоплательщиком никак не можем. Мы рассматриваем бизнес именно как совокупность активов и финансовых потоков, а не количество юридических лиц. Поэтому возникают вопросы, где заканчивается оптимизация и начинается минимизация. Это вопрос пограничный.
Мы выбираем бизнес-схемы, которые широко распространены в разных сегментах (сдача ТЦ в аренду, автобизнес, розница, ЖКХ). По части споров мы дошли до арбитражных судов, и пока не сформируем какую-то устоявшуюся позицию в арбитраже, мы не стремимся их тиражировать на всех остальных налогоплательщиков.
Самое главное – чтобы налогоплательщик отказался от этой схемы и не стал дожидаться следующей проверки по последующим периодам и уголовного дела, заплатил налоги. Если суд в двух инстанциях подтвердил, что такая организация бизнеса – минимизация налогов, то для всех остальных с большой долей вероятности приготовлена такая же дорожка. И мы хотим, чтобы они об этом знали.
Мы признательны нашим коллегам из Следственного комитета, которые освещают названия организаций и элементы минимизации схемы: они выбрали такую информационную политику. Но нас интересуют не названия, а распространенность схемы и возможность ее снизить.
То есть уголовные дела в отношении организаций, связанных с людьми во власти, неполитизированы?
— Если так совпало, что многие представители бизнеса идут во власть какого-то уровня, – это не наш вопрос совершенно. У нас направления работы «депутат» или «не депутат» нет.
В год мы осуществляем примерно 400 проверок, при этом у нас наблюдается тенденция к сокращению их числа. Думаю, 2019 год не будет исключением, а в 2020 году, может быть, мы сделаем шаг к резкому снижению количества проверок. Нас не интересуют бухгалтерские или методологические ошибки. Выездная проверка – это чаще всего все-таки выявление крупной системной умышленной схемы.
Если раньше мы проверяли всех подряд, сейчас служба от этого отказалась. Мы не ходим куда попало, сначала мы хотим убедиться, что нарушение есть и плательщик не хочет от него отказываться. Поэтому у налогоплательщика не должно быть иллюзий: если мы пришли к нему с проверкой, значит, у него не все в порядке.
Ошибки, конечно, случаются, но это единичные случаи, в границах погрешности. Если мы пришли, это не «заказ», не какая-то политическая составляющая.
Взаимоотношения с правоохранительными органами рассматриваем как дополнительный побуждающий мотив исправления ситуации. Наша цель – сделать неуплату налогов экономически невыгодной.
Почему уголовные дела закрывают после уплаты налогов?
— А что вас тут смущает?
Наличие умысла. Читаешь решение арбитражного суда как обвинительное заключение по уголовному делу. За такие схемы надо отвечать, тем более если речь идет о миллионах, а то и миллиардах рублей.
— Наши инспекторы выступают и в роли оперативных сотрудников, и следователей. У нас есть общие подходы с МВД и Следственным комитетом. Мы готовим свои материалы так, чтобы они являлись основой для них, и стараемся доказать умысел.
Но Уголовный кодекс так сконструирован, что если лицо, впервые привлекаемое к уголовной ответственности за неуплату налогов, полностью заплатило их, пени и штрафы, дело подлежит прекращению. Не нужны Родине сидельцы по экономическим статьям, а нужны деньги в бюджете. Я считаю это правильным.
В 2018 году недоимка по налоговым платежам в Нижегородской области снизилась впервые за пять лет. За счет чего удалось изменить тенденцию?
— На 1 июня 2019 года общая сумма задолженности по налогам в Нижегородской области составляла 23 млрд рублей. С начала года она снизилась на 4,9 %, а в России в целом за тот же период выросла на 6,2 %. То есть наш показатель один из лучших в стране, и еще один хороший показатель – соотношение задолженности к поступлениям.
Причин снижения задолженности несколько. В 2018 году мы успешно поработали при подготовке кампании по оплате имущественных налогов. Налоговые уведомления мы рассылаем летом или в начале осени. В этом году мы начнем рассылать уведомления в июле, срок оплаты – до 1 декабря. Благодаря совместным усилиям УФНС, СМИ, правительства Нижегородской области процент своевременно уплативших жителей региона на 1 декабря составил 82 %. Значительная часть заплатила налоги в декабре, опоздав на несколько дней. В целом процент исполнивших обязанность по уплате налогов составляет 95 %.
Но отличие от, например, платежей за жилищно-коммунальные услуги состоит в том, что за свет, газ, интернет, воду мы привыкли платить ежемесячно, а налоги надо платить раз в год. Командировка, отпуск, забыл, где находится пароль от личного кабинета, – все это накладывает отпечаток. Мы стараемся сформировать у налогоплательщиков привычку платить своевременно и в полном объеме.
Если налогоплательщик с чем-то не согласен, он может через личный кабинет и в письменной форме выразить свое несогласие. Мы ему в кратчайшие сроки ответим или уточним сведения, с которыми он не согласен, направим запросы в соответствующие регистрирующие органы – ошибки исправим. С этими вещами как раз проблем нет. Но по-прежнему есть непонимание, за что нужно платить налоги. Многие считают, что если в течение года они утратили право на какой-то объект, за него налоги платить не нужно. Забывают, что налоги начисляются не по дате купли-продажи, а по дате постановки на учет новым собственником транспортного средства и так далее.
Периодически в СМИ появляются сообщения, что депутаты того или иного региона обсуждают инициативу об отмене транспортного налога, о включении его в акциз на автомобильное топливо. Это целесообразно, с вашей точки зрения?
— Отмена транспортного налога – право каждого регионального правительства. Только нет ни одного субъекта РФ, где этим правом региональное правительство воспользовалось бы. Выбросить несколько миллиардов рублей – значит оставить неотремонтированными несколько километров автодорог. А эти нужды тоже нужно чем-то покрывать. Поэтому я пока не готов поддержать предложение отменить какие-то налоги. Изменить механизм их уплаты – бога ради.
Поддерживаете ли вы идею налога для самозанятых?
— Год эксперимента еще не закончился. По его итогам можно будет оценить реальный эффект. Цель – побудить людей простым способом легализовать свою деятельность, а не каким-то образом ее видоизменить.
Простые граждане возмущаются: они работают сами на себя, чем они обязаны государству?
— Все мы работам сами на себя, но налоги должны платить все независимо от того, на кого мы работаем. Те, кто налоги платят, оказываются в невыигрышном положении по сравнению с теми, кто их не платит. Нужно платить НДФЛ репетиторам, нянечкам, уборщицам, тем, кто квартиру сдает, и так далее – здесь ничего не поменялось. Другое дело, что выявлять каждого репетитора, нянечку, уборщицу или сдающего в аренду очень хлопотно. Вы же видите по нашим проверкам: нас интересуют десятки, сотни миллионов, иногда миллиарды рублей. Гоняться за каждым неплательщиком из-за нескольких тысяч рублей у государства никакого желания на самом деле нет, потому что получится дороже, чем сумма собранных налогов. Поэтому возникла идея – придумать такой механизм, чтобы никто ни за кем не бегал, а люди самостоятельно исполняли свою обязанность.
Численность юридических лиц и предпринимателей в Нижегородской области меняется?
— По предпринимателям у нас за последние годы наблюдается устойчивый рост. Здесь никаких тревожащих тенденций нет. Количество действующих юрлиц у нас примерно стабильное – около 82 тысяч.
В прошлом году шумели по поводу того, что юрлиц стало меньше...
— Это неправильно интерпретированные цифры. Налогоплательщик – это тот, кто платит налоги. А юридическое лицо – это просто запись в ЕГРЮЛ, даже не налогоплательщик, а эфемерное создание. Если юрлицо не сдает отчетность, у него не открыты расчетные счета (а если и открыты, по ним нет движения), если оно не ведет деятельность, то зачем экономике такое юрлицо? Служба воспринимает его как балласт, который загромождает ЕГРЮЛ и вводит в заблуждение добросовестных налогоплательщиков, которые захотели бы с ним вступить в договорные отношения. С 2016 года налоговая служба старается минимизировать записи в ЕГРЮЛ по юрлицам, которые не ведут никакой деятельности, и проверяет достоверность сведений.
Обсуждается вопрос упрощения процедуры регистрации юридического лица. На мой взгляд, это не тот вопрос, который следует обсуждать. Создание юрлица – это не стихийный акт, человек должен прийти к нему сознательно. Шел мимо налоговой и зарегистрировал юридическое лицо – наверное, не такие субъекты предпринимательской деятельности нужны экономике.
Согласны с тем, что налоговый режим в нашей стране ужесточается, появляются все новые налоговые платежи?
— Переживания, что некоторые виды платежей перейдут из разряда неналоговых в налоговые, связаны в первую очередь с тем, что за их неуплату появится уголовная ответственность. Но, на мой взгляд, эти страхи беспочвенны. Количество уголовных дел измеряется не тысячами, а десятками. В прошлом году в Нижегородской области было 30 дел, за эти полгода больше. Порог привлечения к уголовной ответственности начинается с миллионов рублей, то есть за ошибку под уголовную статью попасть невозможно.
Есть такой термин – налоговая нагрузка. Это соотношение уплаченных налогов к ВВП. По методике МВФ, в России этот показатель составляет 33 %, по методике организации экономического сотрудничества и развития – 30 % с учетом нефтегазовых доходов. И нельзя сказать, что у нас в стране налоговая нагрузка существенно больше, чем у соседей и в развитых странах: средний по ЕАЭС показатель – 29,8 %, в Эстонии – 34 %, в Финляндии и Франции – 44 и 45 % соответственно. А если отбросить НДПИ, у нас вовсе получится 22 %. Так что я считаю, что налоговая нагрузка у нас адекватна.
Фото: УФНС России по Нижегородской области