Страшная трагедия в шахте «Листвяжная» на Кузбассе унесла жизни 52 человек – горняков и спасателей. Авария стала крупнейшей в России за последние 11 лет. По предварительным данным, причиной трагедии могло стать возгорание угольной пыли или взрыв метана. О том, каково сегодня работать шахтером и насколько велик повседневный риск, «ФедералПресс» рассказал потомственный горняк из Воркуты Михаил Вахрушев.
В Воркуте, насколько я знаю, почти все мужчины работали на шахте. Вы по стопам отца пошли в забой?
— Да, меня можно, наверное, назвать потомственным шахтером – папа на шахте проработал 35 лет.
Страшно?
— Знаете, по Зощенко: он описывал в воспоминаниях, как в первую мировую, когда он еще был пацаном, немцы применяли химоружие. Противники всегда были в противогазах. А в России никаких противогазов не было. И вот в начале все очень боялись, убегали. А потом привыкли к химатакам настолько, что появилась у мальчишек забава – толкать друг друга в облако химического тумана. Ну, или можно сказать по Достоевскому: «Ко всему-то подлец-человек привыкает». Так что поначалу, в первые заходы в забой, было страшно. Но все быстро прошло и стало рутиной.
За время вашей работы аварии случались?
— Да были, конечно! Труд опасный. Были и задымления шахты, и тяжелых выдавали после травм (шахтеры доставляли пострадавших на поверхность. – Прим. ред.). Хоть взрывов при мне не было – и то слава Богу. Но много моих друзей погибло, тех, кто из забоя больше не вернулся…
Были прецеденты, когда было понятно, что условия опасные в конкретный сегодняшний день? А идти в забой было тем не менее нужно?
— Так что именно сегодня опасный день – такого, конечно, не было. В сущности, каждый день опасен в той или иной степени. В доперестроечное и перестроечное время, пока не продали шахты «Северстали», существовал целый большой отдел по обеспечению безопасности и работал на упреждение трагедий. В частности, он осуществлял так называемую сотрясательную разведку, проводил профилактику взрывов, диагностику шахты. Ну а потом начали сокращать сотрудников отделов вплоть до их упразднения.
На данный момент львиная доля рабочих приезжает наниматься на работу в шахты вахтовым методом.
Отрасль модернизируется? Не было ощущения, что научно-технический прогресс в плане оборудования шахт замер на уровне каменного века?
— Нет. Ни в коем случае не так. Тут ведь как – смотря с чем сравнивать. Если с Германией – то мы бесспорно проигрываем. И сам сервис у нас страдает, в отличие от Европейских стран. А так – регулярно закупали и обновляли оборудование, немецкие горнопроходческие горнодобывающие комплексы есть в ряде шахт.
Как выглядит обычный день шахтера?
— Это 6 часов под землей. Плюс доставка туда и обратно. Мне кажется, что вроде и рассказывать нечего, неинтересно это будет. Обыкновенный повседневный опасный труд. Но могу сказать очень важную вещь – там народ, понимая каждодневную опасность, гораздо более сплоченным коллективом трудится, чем где бы то ни было еще. Мощнейшее чувство локтя. Часто так говорят – «шахтерская семья». Это не всегда про династию.
Фото: ФедералПресс / Полина Зиновьева