Время подводить политические итоги 2017 года и делать прогнозы. Что стало самым важным событием во внутриполитической жизни страны, чего ожидать от Путина и оппозиции, насколько серьезными окажутся перестановки в правительстве, и чем Навальный похож на Трампа? Об этом и многом другом в интервью «ФедералПресс» рассказал президент Российской ассоциации политических консультантов России (РАПК) Алексей Куртов.
Алексей Анатольевич, 2017 год выдался богатым на внутриполитические события. Это и разного рода массовые акции протеста, митинги Навального, выборы губернаторов, отставки губернаторов. Но все равно ажиотаж вокруг выдвижения Путина на следующий президентский срок, которое не было неожиданностью, переплюнул все инфоповоды. Путин долгое время молчал. Почему? Неужели Кремль действительно рассматривал какой-то иной сценарий?
– Я не помню, чтобы в прошлый раз был какой-то другой сценарий. Он всегда это делал не заранее, а практически в последний момент. Стиль у него такой. Это стиль управления избирательной кампанией. Зачем раньше заявляться? Никаких специальных усилий ему не нужно прикладывать для избрания. Момент начала избирательной кампании Путина определяется исключительно его личным удобством. Я думаю, что все было посчитано по срокам, исходя из того, сколько он успеет сделать позитивных действий для населения, которые кто-то рассматривает как подкуп этого населения, а кто-то как часть избирательной кампании. До тех пор пока он не заявил себя в качестве кандидата, можно говорить о повышении зарплат, выплат, пенсий и так далее. После момента выдвижения – уже нет.
Чем Путин 4.0 отличается от Путина, который выдвигался предыдущие три раза? Что на этот раз станет главным в обновленном образе Путина? С чем он идет сегодня на выборы?
– Хороший вопрос. Трудно ответить, потому что пока то, что он заявлял на съезде «Единой России», можно считать основными тезисами его программы. Но там каких-то программных вещей, кроме «Россия, устремленная в будущее» и «Россия за молодыми», нет. Нового я ничего не увидел. Стандартная консервативная программа, которая говорит населению: «Будьте спокойны, у нас все будет хорошо! Я знаю, я контролирую. Внешние угрозы мы преодолеем сплоченностью, внутренние преодолеем экономической независимостью». Ничего нового я не увидел.
А как же общественные запросы на перемены, которые фиксируют ведущие социологические службы? Может ли это сыграть злую шутку с Путиным?
– Я не согласен с тем, что у нас большой запрос на перемены. Социологи, насколько я видел, не показывают какого-то изменения в настроениях на запрос на перемены. Все то же самое. Люди очень боятся потерять то, что есть. Поэтому даже такая стабильность выглядит лучше, тем более что если снаружи нестабильно. Создано же такое информационное поле, в котором снаружи все плохо. Поэтому мысль, что только сплотившись мы можем выстоять, актуальна. Наверное, как-то борются эти две тенденции между собой: запрос на стабильность и запрос на перемены. Но побеждает с большим перевесом запрос на стабильность.
Какие главные риски содержит в себе предстоящая президентская кампания для Путина? Что или кто может подорвать его позиции?
– Рисков нет. Риски – это кардинальные изменения в какой-то момент времени. Другое дело, что задачи, которые ставят перед собой Путин и его команда, могут выполниться или нет. У Путина есть запрос на легитимность и доказательство своего правильного места в этой стране, притом это доказательство должно быть не только внутренним, но и внешним. Ему достаточно сложно работать на внешнем поле. Внешняя политика у нас сейчас не в лучшем состоянии. Поэтому для него важно быть легитимным и понятным, чтобы ни у кого даже не возникло сомнений в том, что он настоящий представитель своей страны. В связи с этим есть вариант, когда многие страны могут начать информационную кампанию, чтобы не признавать Путина как президента из-за нарушений каких-то, из-за недопуска кандидатов. То есть что-то в виде обструкции, как это было с президентом Белоруссии. В этой ситуации понятно, что нужно делать. Команде Путина нужно говорить, что у страны хотят отобрать президента, лучшего президента за последние 20 лет. Сплотить народ на этой идее можно еще лучше. Поэтому я не вижу рисков.
Прошедшие губернаторские и парламентские выборы показали достаточно низкую явку. Могут ли россиян заинтересовать президентские выборы в большей степени, чем все остальные, когда имя победителя всем уже известно?
– Это, конечно, вопрос. Очень хорошее исследование на этот счет делал мой коллега Валентин Бианки. Это доклад о состоянии умов в связи с предопределенностью выбора. Явка – это главная задача, которую решают в Кремле. Ссылаясь опять же на Валентина Бианки, здесь должен быть выбор: либо добиваться 60 % явки с 70 % голосов за Путина, либо путем разных, в том числе административных усилий, повышать явку до 70 %. Но тогда есть риск, что голосование будет на уровне 60 % за Путина, то есть народ начнет возмущаться. Тут не надо особо волноваться. 60 % или 70 % – разницы большой нет.
Есть ли у Кремля и региональных властей иные рычаги повышения явки, кроме админресурса? Помогут ли региональные референдумы, совмещенные с голосованием за президента? ЦИК к тому же берется за мобилизацию избирателей, чего в истории никогда не было.
– Да, у ЦИКа никогда не было задачи на такую активную работу. Памфилова открыто работает над информационным обеспечением. Если говорить о референдумах, то у нас в год проходит несколько тысяч референдумов. Просто мало кто о них знает. Референдумами называются опросы населения по самообложению. Например, в поселке можно построить какую-нибудь дорогу, а у властей нет денег. Вот и проводится референдум, чтоб каждый житель поселка скинулся по 200 рублей. Как показывает практика, очень небольшое количество человек приходит на референдумы. Местные заботы в меньшей степени тревожат людей. Системно у нас уже люди отучились играть в эти игры. Реально референдумы вряд ли что-то добавят.
Почему эта президентская кампания уже стала самой «заспойлерной»? Такого обилия кандидатов, порой самых безликих, еще ведь не было? Какие цели они преследуют?
– Они еще не кандидаты. Люди, которые говорят, что они кандидаты, еще не стали таковыми. Мы это увидели на примере Навального. Можно ли его называть спойлером? Он уже не кандидат. То же самое с Агурбаш. Попробуй собери 300 тысяч подписей, заверь их, потрать огромные деньги. Она просто занимается раскруткой своего имени. Так называемых спойлеров пока много, но реальных игроков, которые что-то смогут сделать в ходе избирательной кампании, будет столько же, сколько и на прошлых выборах, и, может, даже меньше, поскольку некоторые системные партии отказываются выдвигать своих кандидатов. Это очень странно. «Справедливая Россия» отказалась от выдвижения. Я в таком случае не очень понимаю систему партийного устройства в нашей стране, когда партия не борется за своего кандидата. Это unreal.
В этом свете, что ждет «Справедливую Россию»? Многие говорят о кризисе внутри партии.
– Я думаю, что дело близится к закату. Если партия не находит лидера, даже принимая во внимание, что большинство ее членов и сочувствующих проголосуют за Путина, все равно у партии должен быть лидер. В последние два года лидерские позиции у Миронова не наблюдаются.
Что для КПРФ значит выдвижение Грудинина? Это ход по спасению лица партии и Зюганова?
– Коммунисты сделали достаточно неожиданный шаг. Во-первых, они показали, что партия способна обновляться. Во-вторых, это единственная партия, в которой передается электорат от кандидата к кандидату. Все-таки там партийная принадлежность важнее, чем персоналии. К Зюганову уже привыкли, он уже возрастной человек и много раз участвовал в выборах. Поэтому появление нового и красивого кандидата, а Грудинин, в общем, красавец, идет в плюс КПРФ. Если компартия вместо того, чтобы заниматься работой в ячейках, на местах и т.д., все свои деньги отдаст на раскрутку своего кандидата через СМИ, чтобы малоизвестный, но очень интересный Грудинин был узнаваем, тогда он может показать серьезный результат. Все зависит от раскрутки. В политтехнологии есть четкий закон: если у тебя известность очень высокая и очень высокий отрицательный рейтинг, то набирать очки ты будешь с большим трудом, как в случае с Собчак. А неизвестность Грудинина достигает 70 %, и эта неизвестность конвертируется в поддержку. Ему надо предпринять гораздо меньше усилий, чем Ксении. Грудинин сильная фигура, он может умело сыграть на президентской кампании, если у КПРФ есть задача набрать много голосов.
То есть, узнавая Грудинина, избиратель будет ему симпатизировать?
– Конечно, он же интересный. К тому же это человек, который политически и внешнеполитически одобряем. Он за Крым, но есть нюансы, о которых он говорит. Он выступает в Госдуме, у него интересные выступления на круглых столах. Он интересный, умный мужик с хорошим бэкграундом. Поэтому перед коммунистами я снимаю шляпу.
Насколько существенны будут перестановки в правительстве после президентских выборов, на ваш взгляд? Кто из действующего кабмина является явным кандидатом на вылет, кто за прошедший год подорвал свои позиции?
– Фамилии говорить не буду, но я вижу, что готовится большая замена. Это заметно по замене губернаторов в 2017 году. У нас сейчас не вертикаль власти укрепляется, а горизонтали. Если раньше все время обсуждалось, а чей тот или иной министр: силовиков или кого-то еще, а чей это губернатор, то сейчас выстраивается горизонтальная система понимания того, кто под кем находится. Если вы обратили внимание, кто был преподавателем на летних сборах будущих губернаторов, то это были первые люди из окружения Путина. То есть формируется горизонтальная система понимания ситуации, кто кого должен слушать, кто на каком месте. Это технократические люди без особых личных интересов. В губернаторском корпусе перемены точно будут продолжаться. То же самое, я думаю, будет и по министрам.
Что Вы скажете насчет Дмитрия Медведева? Насколько устойчивы его позиции после скандала с фильмом Навального?
– Такие фильмы оказывают двоякое действие. С одной стороны, люди возмущаются. С другой стороны, позиции самого премьера укрепляются среди близких ему людей, потому что на нем уже стоит клеймо, он никуда не денется, понятно, где его деньги. Этот человек с понятным прошлым и будущим, поэтому его шансы как человека, которому можно доверять, вырастают. Это мы уже не раз с вами видели. Любое разоблачение только укрепляет человека.
То есть ждать от него каких-то сюрпризов не приходится, и поэтому он понятен?
– Да, у меня такое ощущение, что его будущее зависит от его воли. Если он захочет руководить страной в качестве премьер-министра, то так и будет. Насколько ему интересно заниматься другими вещами, не знаю. Впрочем, ему интересно заниматься всякими новшествами, гаджетами. Он не такой важный игрок в этой системе, чтобы о нем можно было как-то серьезно говорить.
Как Вы оцениваете перспективы Навального? Не кажется ли Вам, что он со «своим», блогерским, стилем просто стал частью новой политической системы России? Если да, то какую функцию он в ней будет выполнять?
– Вы знаете, если говорить о технологических аспектах работы Навального, опустив его политическую ориентацию, я считаю, что это единственный политик, который занимается политической работой у нас в стране. Это стремление к получению власти и контроля, не скрываемое и объясняемое всем. Он всегда использует легальные инструменты, что очень важно. Расширяется база его сторонников. Он работает в сфере новых медиа. Если мы с вами читаем интернет и привыкли уже к этому, то у нас в систему получения информации из новых медиа втягивается все больше и больше людей, для которых эта работа Навального – открытие. Мне кажется, если он будет продолжать работать в той же парадигме, делать свое дело, верное, на его взгляд, то он медленно, но верно будет набирать пул своих сторонников. Мы ведь с вами видим, что сейчас в политической сфере не только в нашей стране, но и за границей чаще работают новые медиа, мессенджеры, социальные сети. Они на самом деле работают. Посмотрите на Трампа. Он поссорился со своей партией, поссорился со всеми СМИ, но нашел коммуникационное окно через мессенджеры. Он сумел выстроить прямой контакт без прессы и без партии. То же самое делает Навальный. Партия ему не нужна, он как политик идет. Технологически он делает очень разумные вещи.
Обновился губернаторский корпус. Чего ждут от молодых технократов в Кремле? Можно ли говорить о каких-то итогах их работы?
– Пока об этом рановато говорить. От них особых специальных вещей не требуют. Они должны на месте выполнять то, что им вменяется, они должны точно отрабатывать финансирование, они должны точно отчитываться и наводить порядок. Во всех регионах с этим все нормально. В подвешенном состоянии находятся только нижегородский губернатор и иркутский.
Несмотря на наличие молодых глав регионов, рейтинги эффективности губернаторов возглавляют старожилы – такие, как Савченко, Кобылкин, Якушев. В чем секрет их успеха?
– Люди просто привыкли к своему. Своя рубашка ближе телу. Технократы не из этой области. Только в Пермском крае человек оказался с давней пермской историей. К остальным, конечно, будут относиться настороженно, и надо давать им возможность как-то себя зарекомендовать. У нас традиционалистское общество, и такое отношение к ветеранам естественно.
Какое политическое событие вы назвали бы самым важным в прошедшем году?
– Это, конечно, обновление губернаторского корпуса. Я понимаю, что это не одно событие, но это тренд, который показывает, что власть будет делать и как будет строить дальнейшее управление государственной системой. Больше я ничего назвать не могу. Мы с вами начали разговор с того, что это был богатый год на политические события. Мне кажется, что он был условно богатый. Событий много, а чего-то яркого нет. Все остальное обыденно.
Фото: rapc.pro