Сегодня в Москве встречаются главы России и Турции Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган. Основной темой непростых переговоров будет ситуация в сирийской провинции Идлиб, где за последние недели погибли десятки турецких солдат и участились нападения на сирийских военных. Со стороны Турции звучали жесткие заявления, однако все стороны конфликта не хотят эскалации и открытых боестолкновений. Впрочем, ожидать разрешения кризиса за одну встречу не приходится. О том, почему происходит эскалация конфликта в Сирии, начнется ли война с Турцией и не пора ли вернуть наших солдат домой, а также о том, почему это касается каждого, рассказал в интервью «ФедералПресс» директор Института стратегических исследований и прогнозов РУДН Дмитрий Егорченков.
Сегодня Путин встречается с Эрдоганом – стоит ли ожидать каких-то принципиальных решений по Сирии?
— Мы ждем переговоров Путина с Эрдоганом на тему в основном ситуации в провинции Идлиб. К чему они приведут, сказать невозможно. Эрдоган говорит, что надеется на установление хотя бы временного перемирия в Идлибе, но вопрос: между кем и кем это перемирие должно быть? Между сирийскими войсками и террористами? Между сирийскими войсками и Турцией? Это большой вопрос. Потому что если это будет перемирие между Анкарой и Дамаском, это фактически подтвердит наличие прямой войны между двумя странами, что, по-видимому, не соответствует интересам ни того, ни другого ближневосточного игрока.
Давайте разберем более подробно, что все-таки происходит в провинции Идлиб в последнее время, из-за чего там разгорелись нешуточные страсти, между кем и кем идет война и почему гибнут турецкие солдаты?
— По сути, на театре военных действий сирийской гражданской войны осталась одна серьезная нерешенная проблема – проблема провинции Идлиб. Той самой провинции на северо-западе страны, куда в течение долгого времени стекались боевики со всей страны, отправляли их зелеными автобусами из Алеппо, из Думы под Дамаском, из других регионов страны. Этот террористический гнойник самые разные игроки пытаются либо использовать в своих интересах, либо ликвидировать, в зависимости от точек зрения на ситуацию.
Что это за точки зрения и кому они принадлежат?
— Принципиальных точек зрения на ситуацию две. Первая, которую совершенно справедливо исповедуют сирийское правительство и Башар Асад, ее разделяют и поддерживают Россия, Иран, Китай, значительная часть международного сообщества – она говорит о том, что террористы должны быть уничтожены, где бы они ни находились. Более того, организации, которые сегодня действуют на территории провинции Идлиб, все без исключения, объявлены террористическими, в том числе решением ООН, и являются запрещенными в России и других странах.
Есть другая точка зрения, которую исповедует турецкая сторона, частично ее поддерживают США. Она говорит о том, что в провинции Идлиб присутствуют не только вооруженные террористы, но и некая антиасадовская оппозиция – с точки зрения Турции и США, вполне себе демократическая. В рамках этой концепции Турция пытается взять на себя роль куратора этой «демократической оппозиции» и тем самым не дать возможности правительству додавить военным способом ситуацию до победного конца. Де факто это приведет к окончанию гражданской войны и совершенно очевидному выходу на полноценное политическое урегулирование. Нужно отметить, что пока на территории Сирии сохраняется такой не контролируемый правительством анклав, политические переговоры постоянно заходят в тупик, потому что часть оппозиции постоянно апеллирует к этому анклаву и постоянно надеется, что удастся развить наступление на официальный Дамаск впоследствии.
Пару недель назад Эрдоган заявил, что считает предыдущие договоренности нарушенными. О чем идет речь?
— Последние крупные договоренности состоялись между Россией, Ираном и Турцией, по ним зона провинции Идлиб становится зоной деэскалации, ответственность за которую берет на себя Турция. Турция обещала сделать несколько вещей внутри этой зоны. Во-первых, обеспечить разделение боевиков и не боевиков, террористов и не террористов, не допускать военной эскалации, то есть атак на сирийские правительственные войска, мирных жителей и отдельные регионы, в том числе с использованием дронов. Кроме всего прочего, установить хотя бы относительный порядок внутри провинции за счет разворачивания наблюдательных пунктов, в том числе за счет подразделений турецкой армии, но по существу этого сделано не было. Да, наблюдательные пункты появились, да, турецкие военные увеличили свое присутствие внутри провинци относительно законно. Относительно – потому что Дамаск их туда не приглашал. Но за полгода деятельность турецких переговорщиков ни к чему не привела. Боевики продолжают атаковать сирийские правительственные войска, никакого разграничения проведено не было, эскалация только нарастала. Более того, пауза, взятая российскими военными, позволила боевикам перегруппироваться, отдохнуть, перевооружиться: судя по последним событиям, они теперь вооружены даже ПЗРК.
И откуда появилось это вооружение? Не с неба же?
— Хороший вопрос, особенно если учесть, что неподконтрольной сирийским военным и российской военной полиции, условно говоря, остается одна зона – северная граница провинции Идлиб, представляющая собой границу с Турцией. После того, как боевики серьезнейшим образом увеличили интенсивность атак на правительственные войска, сирийцы стали отвечать более активно в формате продуманных военных операций, медленных, аккуратных, постепенных зачисток отдельных территорий провинции. Прежде всего речь шла об очищении логистических потоков, например трассы Алеппо – Дамаск. Это вызвало негативную реакцию Турции, которая посчитала это нарушением достигнутых ранее договоренностей. При этом Турция закрыла глаза и сама ничего не сделала, как минимум чтобы не допустить атак боевиков на правительственные войска.
Следующим логичным шагом после того, как сирийские войска начали активно развивать наступление, стало введение уже полноценных турецких войск в провинцию Идлиб и прямые боестолкновения между турецкими и сирийскими войсками, которые мы наблюдали в последние недели. В частности, под удар сирийской артиллерии странным образом попали турецкие военные, которых там, как предполагалось, быть не должно. Судя по жертвам, официально это более 20 погибших и такое же число раненых. Это странно, потому что раненых обычно раза в два больше, чем погибших. Это говорит, что фактически в рядах наступающих боевиков были и турецкие подразделения, которые непонятно с какой целью там были, как минимум рота. Все это привело к тому, что официальный Дамаск объявил провинцию Идлиб беспилотной зоной, то есть фактически заявил о том, что будет сбивать все самолеты, а это прежде всего турецкие, которые будут появляться в зоне.
Читатели смотрят, слушают, следят за тем, что происходит. Многие россияне уже начинают опасаться за туристический сезон – по системе раннего бронирования многие покупают туристические путевки. Есть ли опасность такого обострения, при котором находиться россиянам в Турции будет небезопасно?
— Со стороны Турции прозвучали вначале определенные резкие заявления, правда не на уровне руководителей государства, а политиков второй-третьей руки. Как мы знаем, регулярно поступают угрозы в адрес нашего посольства в Турции. Турция показательно провела операцию против турецких сотрудников «Спутника», что вряд ли является случайностью. Поэтому в преддверии туристического сезона мне бы не хотелось нагнетать какого-то негативного отношения, но я бы мог предложить самые разнообразные российские регионы, где можно получить дополнительный солнечный свет, фрукты и море. К счастью, в нашей стране есть такие регионы. С точки зрения общего спокойствия и безопасности эти регионы более предпочтительны, чем Турция, которая, по сути, так или иначе, находится в состоянии военных действий. А выводы можно сделать самостоятельно, после чего принять решение.
Вообще, когда принималось решение о вводе войск в Сирию, говорилось много о наших интересах, о там борьбе с международным терроризмом на дальних подступах. Как вы считаете, можно ли сформулировать, а чем так важно то, что происходит в Сирии, для каждого из россиян?
— Ответ на этот вопрос может показаться банальным, он давно известен. Россия действительно обеспечивает там собственную безопасность. Победа над терроризмом в Сирии напрямую влияет на уровень безопасности в самой Российской Федерации. Не будем забывать, что регион Ближнего Востока называется так в нашей терминологии, потому что расположен очень близко от нас, иногда речь идет о нескольких сотнях километров. Конечно, наличие там такого серьезного террористического очага самым нехорошим образом сказывается на ситуации в сфере безопасности в южных регионах России, в регионах с традиционно исламским населением, ведет напрямую к ухудшению ситуации. Это очень хорошо заметно в регионах Северного Кавказа. Значительная часть боевиков того же ИГИЛ (организация запрещена на территории РФ) так или иначе была связана с кавказским регионом, и несколько тысяч боевиков с территории бывшего Советского Союза были уничтожены в Сирии, что называется, кучно, в одном месте. Нужно понимать, что эти люди, которые обладают очень специфическим боевым опытом, идеями и взглядами на жизнь и отношением к России, оказались бы здесь у нас, в каждом конкретном российском городе. Так что по-прежнему сохраняется актуальность нашего участия в этом конфликте на территории Ближнего Востока, как бы странно это ни казалось.
При чтении разных СМИ, постов в соцсетях складывается ощущение, что мы боремся там одни со всем миром без союзников и даже Асаду не очень это надо. Оно ошибочное или имеет основания?
— Как и положено в диалектическом мире, с одной стороны, это ощущение истинно, с другой – ложно. Начнем с ложного посыла. Нужно прекратить думать на школьном уровне мышления, что у нас в мире где-то есть союзники до гроба, которые просто нас любят и поэтому будут делать все, чтобы нам было лучше. Международная политика в таких категориях не мыслит, не существует, не развивается. У нас есть в Сирии союзники, безусловно, ситуативные. У нас есть совпадение интересов по ряду вопросов – с кем-то меньше, с кем-то больше. В определенной мере даже с Турцией мы ситуативные союзники, хотя и в меньшей степени, чем с Ираном. Но с Ираном у нас есть расхождения по другим темам, по другим вопросам, скажем, по видению послевоенного устройства Сирии.
Что касается истинного посыла. На Россию действительно оказывается серьезное давление со стороны Запада, со стороны США. Россия в определенном смысле сломала игру западным политтехнологам, политическим аналитикам, военным аналитикам в целом на Ближнем Востоке, даже если не брать только Сирию. Россия поменяла правила игры, и нам еще долго будут это припоминать. Другое дело, что Россия сделала это вынужденно, потому что она не может быть отрезана от этого региона по целому ряду причин. У нас есть исторические связи, экономические связи очень мощные, и с точки зрения геополитических интересов присутствие России там обосновано ее влиянием. Мы защищаем свои интересы настолько, насколько позволяет сегодняшняя ситуация. Наверное, Советский Союз вел бы себя как-то иначе. Но мир сегодня развивается другими темпами и оперирует другими понятиями, нежели 30 лет назад, поэтому, на мой взгляд, мы действуем абсолютно верно. Вся мировая пресса без исключения пишет, что Россия вернулась сегодня на Ближний Восток и мощно заявила о том, что пренебрегать ее интересами там недопустимо.
Помимо Турции, в Сирии действуют Иран, Израиль – в принципе, у нас довольно ровные отношения. Учитывая сложность ситуации в Сирии, насколько велика вероятность с ними испортить отношения?
— Ситуация развивается, какие-то союзники будут ситуативно отдаляться, какие-то приближаться. Надо сказать, что на ранних этапах взаимодействия по сирийской проблематике у нас совершенно не было какого-то общего подхода с большинством стран Персидского залива, сейчас ситуация поменялась, наши подходы значительно сблизились, и уверен, что так будет и в дальнейшем развиваться. Будет меняться уровень союзничества со всеми игроками, которые участвуют в этой сложнейшей ближневосточной игре. Но это не означает, что мы будем входить в откровенно враждебные отношения, как только наши подходы перестанут совпадать менее чем на 50 % с той же Турцией, к примеру. Скорее, все-таки игроки, которые присутствуют на этой шахматной доске, будут стараться сохранить лицо и сохранить возможность взаимодействовать друг с другом в дальнейшем. Все понимают, что это не спринт, это марафон, в ходе которого любой союзник в определенный момент может оказаться важным.
Со стороны Запада до сих пор в ходу мантра о том, что «кровавый режим Асада должен уйти», о дальнейших санкциях в отношении России, если она будет активно действовать на стороне Асада. Стоит ли ожидать от наших «партнеров» более активных действий – очередной волны санкций, и если да, насколько их действие будет заметным на фоне уже примененных?
— Эту мантру все знают, ее не нужно объяснять потребителю информационного продукта, в том числе избирателю. «Россия плохая, Россия вмешивается, Россия защищает кровавый режим Асада» – по непонятным причинам более кровавый, чем все соседние режимы в регионе. С другой стороны, под определенные политические задачи и новые санкции могут применяться. Прелесть санкционной политики в том, что можно выдумывать самые разные форматы санкций в любой сфере общественных отношений, от культурного до технологического сотрудничества. От этого механизма западные «любители мантр» совершенно точно не откажутся никогда, он у них прописан во всех стратегических документах и регулярно стратегия обновляется такими мощными научными центрами, как Rand corporation. Везде использование санкций против России прописывается как эффективное средство отстаивания собственных интересов прежде всего и давления на Россию с этой целью.
А что будет, если мы возьмем и полностью выйдем из этой войны? Это как-то отразится на жизни каждого из нас? Санкции кончатся, в бюджете денег больше будет выделяться на социальное развитие, боевики в каждом дворе появятся?
— На снятие санкций рассчитывать точно не приходится – их вводят не для того, чтобы снимать. Как правило, они остаются навсегда, к этому нужно привыкать. Уровень безопасности, безусловно, будет снижен, это тоже нужно понимать. Уровень наполняемости российского бюджета, как бы странно это ни звучало, тоже будет несколько ниже. Не нужно забывать, что успехи российских военных в сирийской кампании положительным образом сказались на продаваемости российских вооружений, это зафиксированный факт. Даже внутри этого региона появляются неожиданные покупатели – например, Турция, один из мощнейших членов НАТО. Еще 10 лет назад было очень сложно рассчитывать на то, что он будет покупать у нас вооружение, но это прямой результат участия России в этом конфликте. Словом, прямых и непосредственных изменений мы не увидим, но впоследствии мы, как мне кажется, от этого пострадаем.
Фото: Kremlin.ru, Инстаграм Вооруженных сил Турции, сайт президента Сирии